В области женского вопроса

Не знаемъ, обратили ли наши читатели вниманіе въ повсти г. Тана "За океаномъ" на поразительное различіе въ томъ, какъ чувствуютъ себя въ Америк переселившіяся туда интеллигентныя женщины и простыя русскія бабы. Первыя въ буквальномъ смысл изнываютъ въ тоск и чахнутъ отъ неумнья, куда имъ приложить свой силы. Въ нихъ развиваются нездоровые аппетиты, ихъ дразнитъ роскошная жизнь большихъ городовъ и он незамтно для себя опускаются. Совсмъ иначе чувствуютъ и живутъ вторыя. Какъ-нибудь Авдотья или еня, у себя на родин сознававшая себя разв на одну ступень выше домашняго животнаго, тутъ развертываются въ человка. Начинается это не только съ повышенія простыхъ житейскихъ потребностей, съ новыхъ привычекъ – лучше сть, чище одваться и быть какъ "вс", но и сознательная человческая душа очень быстро оживаетъ. Подавленная у себя на родин нуждой и приниженностью, душа женщины въ новыхъ условіяхъ быстре, чмъ мужчины, подымается и крпнетъ, какъ растеніе, выбившееся изъ-подъ снга. Жена рабочаго Усольцева, врядъ ли мечтавшая дома о чемъ-либо, кром того, какъ быть сытой и дтей накормить, здсь упрекаетъ мужа и его товарищей, почему они не устроятъ дежурствъ на остров, гд временно задерживаются эмигранты, чтобы помогать прізжимъ: "насъ люди тоже выручали!" Просыпается чувство товарищества, благожелательства и взаимной поддержки. Отчего же происходитъ это, что интеллигентная женщина, нкогда всю себя отдававшая голодающимъ, библіотекамъ и прочимъ высокимъ предметамъ, – здсь превращается въ даму, мечтающую о тысячныхъ нарядахъ и со злостью протестующую, когда на одну доску ставятъ ее съ прислугой. "Нтъ, скажите пожалуйста! Почему она лзетъ ко мн въ подруги? Я совсмъ иначе устроена. У меня другія потребности, другія мысли. Ей совсмъ не къ чему сидть со мною за однимъ столомъ". Вотъ какъ разсуждаетъ, можетъ быть, бывшая народница, во время оно кипвшая горячимъ желаніемъ "слиться съ народомъ", и не только кипвшая, а дйствительно приносившая все въ жертву ради этого сліянія. Въ жертв – въ этомъ вся разгадка. Жертва – это своего рода гипнозъ, опьянніе, подымающее ее до подвига, эту бдную русскую интеллигентную женщину. А здсь, въ Америк не надо жертвы, никто ея не проситъ, да и не приметъ. Жизнь такъ устроена въ этомъ новомъ мір, что каждому, если есть въ немъ силы, находится свое мсто и возможность развернуться, проявить себя, если только есть что проявить. Послднее – главное. Мы сильно сомнваемся, во что превратилась бы тамъ жена нашего доктора, – не стала ли бы она лтъ черезъ десять въ Америк тоже жаловаться, что Америка у нея все "высосала, вс запросы, всю духовную жизнь".

И не она одна. Безконечной вереницей проходятъ он, эти славныя русскія двушки, которыя тысячами устремляются на голодъ, въ народныя библіотеки, въ учительницы, въ сестры милосердія, словомъ, всюду, гд нужда, мракъ, страданіе. Кажется, какая бездна силъ, сколько энергіи, чтобы весь міръ перевернуть. И потомъ – какое быстрое превращеніе въ мокрыхъ курицъ, въ насдокъ и нервныхъ дамъ! Тутъ есть надъ чмъ призадуматься. Куда двалось все старое, и откуда взялось это новое? И кто виноватъ въ неожиданномъ превращеніи? Прежде всего виноватъ "онъ", бывшій герой, нкогда увлекавшій "ее" пылкими рчами.

Спору нтъ, "онъ" вообще тоже виноватъ, не меньше во всякомъ случа, чмъ она, и г. Вересаевъ правдиво обнажаетъ намъ бывшаго героя, заставляя его дать такую реплику на упрекъ въ "высасываніи".

"– Ты скажи мн, при чемъ тутъ мягкотлость… Ну, укажи мн,– вотъ я спрашиваю тебя, какъ иначе устроить нашу жизнь? Самъ я не могу заботиться объ обд, потому что до обда мн нужно принять сто человкъ больныхъ, посл обда мн нужно поспать, а то я вечеромъ не въ состояніи буду хать къ больному. Если я вздумаю слдить за дровами и провизіей, то не въ состояніи буду зарабатывать на дрова и провизію. Ребятъ мн няньчить некогда… Въ чемъ же я могу тебя облегчить? Ну, скажи, укажи, въ чемъ?

– Вотъ, вотъ, это самое и выходитъ: будь экономкой и нянькой, и больше ничего! – засмялась Марья Сергевна.

– Это самое и выходитъ: будь экономкой и нянькой, – угрюмо вызывающе подтвердилъ докторъ. – Оно такъ въ дйствительности и есть въ каждой семь, да и не можетъ быть иначе. Только интеллигентный человкъ стыдится этого и старается скрыть отъ постороннихъ, какъ какую-то тайную дурную болзнь. Почему же мн этого прямо не признать? Если люди женятся для бездтнаго разврата, то вопросъ, конечно, ршается легко; но тогда зачмъ жениться? А въ противномъ случа женщина только и можетъ быть матерью и хозяйкой.

– Вотъ какъ! – протянула Марья Сергевна. – Я это отъ тебя въ первый разъ слышу.

– Да. И вс ныншнія… общественныя формы, что ли, таковы, что иначе и не можетъ быть. Мы теоретически выработали себ идеалъ, который соотвтствуетъ совсмъ другому общественному строю, боле высокому, и идемъ съ этимъ идеаломъ въ настоящее, гд онъ не примнимъ, и вс только мучаются, надсаживаются, проклинаютъ свою жизнь".