В одну реку дважды

— Нет, конечно. Он был очень осторожен. У него опыт большой, — она горько усмехнулась, — но у меня тоже не маленький. От него разило отвратительными французскими духами. Этот запах никакой «Тайд» не брал, — она с отвращением зажала нос рукой, как будто этот запах до сих пор витал в спальне. — Знаете — запах дыни. С тех пор я дыню не ем. Хотя раньше я ее очень любила…

Кажется, у нее истерика начинается, но мне-то информация нужна. Вот теперь я понимаю следователей — жалко не жалко — веди допрос.

— И как давно появился этот запах? — осторожно спросила я.

— Всегда, он всегда пах этими отвратительными духами…

Ну, точно — истерика. Я села рядом и обняла ее за плечи.

— Вы знаете, я ведь у него училась. Все девчонки были в него влюблены. Как мы любили его семинары… Он так интересно рассказывал…

— Да, рассказывать он был мастер, — уже почти спокойно отозвалась женщина. — Вам ведь что-то узнать надо? Спрашивайте. Только я ведь ничего не знаю. Сергей не посвящал меня в свои дела.

— Кто такой Мумрик Великий?

— Не знаю. Спрашивали меня уже об этом. Не знаю, честно.

— Мама, к телефону тебя, тетя Тоня, — позвала молодая женщина, открыв дверь.

Старшая дочь, поняла я. Светлана Игоревна вышла, а женщина закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Она молча меня разглядывала, а я ерзала.

— Та самая, что ли? — спросила она, наконец, презрительно.

Я, конечно, возмутилась в душе, но скандалить не имело смысла, поэтому я сделала скромные глазки и вздохнула:

— Та самая. Только вы напрасно думаете, что я…

— А что мне думать — я вас видела…

— Где? — удивилась я совершенно искренне.

— В машине. Целовались вы с папочкой, прости господи!

— И что прямо так меня и видели? — изумилась я еще больше. — И лицо запомнили?

— А что мне лицо, шевелюра такая же и цвет.

— Ну, это несерьезно. Что у меня одной такой цвет?

Кажется, она впервые засомневалась.

— Да?

— А в чем я, то есть она, была одета?

— В шубу норковую. Супер! Серая норка с капюшоном. Я о такой давно мечтала. Только мне почему-то фигу с маслом, а вам… — она засопела.

— У меня нет норковой шубы, — твердо сказала я, подходя к ней. — Нет, и не было никогда. Это была не я. Я бы не посмела сюда придти, подумайте сами.

Она закрыла лицо руками.

— Да, возможно. Вы меня простите — я накинулась на вас. За маму обидно очень.

— Вы зимой ее видели?

— Зимой. Прошлой.

— Слушайте, а может, вы знаете, как ее зовут, хотя бы?

— Он никогда при нас по телефону не говорил. В ванной запирался и воду включал. Привычка.

— Он в где-то в органах что ли работал? — спросила я.

— Служил. В Первом управлении.

— А чем он там занимался?

— Первое управление — внешняя разведка, — усмехнулась она снисходительно. Он-то думал, крутым разведчиком станет, а сам даже за границей ни разу не был, в аналитическом отделе так и просидел. Невыездной столько лет… После Парижа, как больной приехал, все отойти не мог.

— А кто такой Мумрик Великий? — вспомнила я о цели визита.

— Мумрик-то? — она улыбнулась. — Это у Ленки спросить надо, это их секреты. Все играли в шпионов, бывало, пока Ленуся маленькая была. Вот и доигрались, — вздохнула она.

— А что с ней? — испугалась я.

— Да ничего хорошего, — связалась с фашистами какими-то, рокерами, домой не приходит. Вот и сегодня, даже на похороны не пришла. Любимая-то доченька!

— Это какие рокеры? Которые музыканты? — уточнила я.

— Да нет, которые на мотоциклах. Клуб у них где-то в подвале. Ленка все мотоцикл просила, но мама запретила. Боялась очень. Вот Ленка и ушла — психанула и дверью хлопнула.

Что ж, по-моему, я узнала все, что хотела. Но так просто нас не отпустили. Мы с Вилькой сели за стол и помянули Сергея Петровича.

— Значит, Ленку эту искать надо, — сделала вывод Вилька.

— Надо. Помнишь байкеров своих? Узнать бы, где у них сейчас тусовки, а?

— Даешь! Давно уже все семьями обзавелись, а мотоциклы в гаражах ржавеют.

Но все же она порылась в записной книжке, набрала номер и на удивление быстро узнала все, что нужно.

— Повезло просто, — сказала Вилька, — Генка дома сидит — ногу сломал — упал с мотоцикла.

— А ты говоришь — ржавеют! Поехали туда.

Клуб байкеров находился в каком-то подвале, но Вильке я туда идти запретила. Я и сама бы охотно не пошла, но ведь назвался груздем… Я прошла подворотню и вышла во двор, стены которого были живописно разукрашены в стиле граффити. Железная дверь в полуподвал была открыта. Возле стояло несколько мотоциклов и человек пятнадцать разномастных байкеров и байкерш оживленно что-то обсуждали. Пожалуй, я попала на байкерский слет, и это притом, что сезон, вроде, еще не начался. Хотя, кто их знает, как у них — снег сошел, и вперед, на трассу. А эта зима была малоснежная.

— Как мне Лену Николаеву найти? — попыталась я перекричать громкую музыку, рвущуюся из помещения байкерского клуба. Как же тут люди живут?

Никто мне, конечно, не ответил. После еще пары таких же безуспешных попыток достучаться, если не до сердец, то хотя бы до ушей, я нажала клаксон стоящего рядом мотоцикла и не отпускала, пока не стих шум.