В одну реку дважды

— Ой, не знаю, — вздохнула я, — то есть, знаю — книжка такая есть про маленького мальчика, который в сыщика играл. Думаю, это шарада какая-то.

— Какая? — спросил Андрей Михайлович, вертя в руках ручку.

Я пожала плечами.

— Вы у жены не спрашивали?

— Спрашивали. — Андрей Михайлович смотрел куда-то в стену. — Николаеву Елену вызвали повесткой. — Он посмотрел на меня.

Ну что ж, дело движется, хоть и черепашьим шагом. Я кивнула.

— Хорошо. Может, она что знает. Трудный подросток, знаете ли.

— Да? — удивился он.

Я опять кивнула.

— Я пыталась с ней поговорить. В день похорон. Светлана Игоревна так переживала… Но с этими детьми так трудно, ужас!

Он не удивился. Похоже, про мое посещение вдовы, он знал.

— А про Мумрика вы не спрашивали? — спросил он.

— Спрашивала, — призналась я, — только без толку. Попробуйте вы, может, у вас лучше получится. Вас, наверное, учили всяким приемам психологическим, чтобы вспомнить то, чего не помнишь.

— Вы что-нибудь про женщину, с которой Николаев встречался, не выяснили? — спросила я.

— А он встречался?

— Что вы со мной, как с ребенком, ей-богу, — обиделась я. — Жена Николаева уверена, что у него кто-то был. А то вы не знаете…

— Ладно, — Андрей Михайлович откинулся на спинку стула, — пока не нашли. Ищем.

— Ксюшу для этого вызывали? — догадалась я. Умный ход: секретарши, обычно, в курсе всех дел, кроме меня, конечно. Я — уродливое исключение.

Он кивнул.

— И что? — заинтересовалась я. — Чем-нибудь помогла?

Он опять кивнул, а я уставилась на него с любопытством.

— Говорит, вы и есть она.

Ну, Ксюха, ну, стерва.

— Да вы что! — взвыла я, вскакивая. — Я же все объяснила! И Светлана Игоревна тоже так считает, вернее, не считает. Я же с ней говорила…

— А вот Ксения Григорьева уверена, что ее из-за вас уволили. Сергей Петрович хотел любимую женщину всегда под рукой иметь…

— А вот пошлить-то зачем? — укорила я.

— Да это не я, она так сказала, — оправдался Андрей Михайлович.

— Ладно, — вздохнула я, — все равно, многие так считают, бог с ними.

— А кто еще?

— Виктория, старшая дочь Николаева, видела меня с ним в машине, якобы. А то вы не знаете?

— Угу, — кивнул он.

— Но у меня шубы норковой нет, и не было, — заверила я его. — А блондинок сейчас миллионы. Так что…

— Ладно, идите пока, — соблаговолил отпустить меня следователь. — Если что — вызовем.

— А на какой день вы Николаеву вызвали? — Я поднялась и надела куртку.

— А что?

— Да нет, просто хотелось узнать результат.

— На днях.

Значит, времени у меня почти не осталось. Дача ложных показаний, это не шутка, знаете ли. Я попрощалась и вышла.

И тут зазвонил мобильник. Вилькин номер.

— Привет, — раздался в трубке незнакомый мужской голос. Я замерла. — Приезжай за подружкой, — сказали мне и продиктовали адрес.

— А где это? — уточнила я, стараясь сохранять спокойствие.

— Найдешь, — засмеялись там. — Одна, конечно. И чтобы никому… Поняла?

— Поняла, поняла, — не дослушала я. — Иначе вы ее убьете, разрежете на кусочки, обольете серной кислотой, потом повесите, утопите и так далее.

— Серная кислота, это хорошо, — хохотнул голос, — надо будет достать.

Я с силой прикусила язык — вот тебе, чтобы не болтал лишнее.

— Когда? — спросила я.

— Чем скорее, тем лучше, пока у нее руки не устали. Ты знаешь, что нужно привезти?

— Да. — Я выключила телефон.

Тук-тук-тук, барабанила я пальцами по подоконнику, криво ухмыляясь. Куда ни кинь, всюду клин. А сколько денег у меня осталось? Я пошарила по карманам. Да, есть немного. Сегодня утром я заботливо переложила их из старых джинсов, в новые. Я с удовольствием посмотрела на джинсы от «Версачи» — сидят, как влитые. В таких и умирать не страшно. Я покусала губы, пытаясь вернуть им хоть какой-нибудь цвет. Изображая на лице веселье и радость, я залезла в машину.

— Поехали, — улыбнулась я, — они сами не знают, чего хотят, — начала я болтать всякую чушь.

— Подруга твоя где? — вдруг спросил Краснов, слушавший мой треп.

— А, — махнула я рукой, — у меня дома сидит. Ты меня отвезешь? — И потому, как он не ответил, я спросила опять: — Ты меня отвезешь?

Опять молчит. И что мне делать?

— Да в чем дело-то? — начала я терять терпение. — Он только улыбнулся. Старательно лавируя в потоке машин. — Ты же сказал, что мы поговорим, и ты меня отпустишь!

Краснов нагнул голову:

— Я же не сказал, когда, куколка.

Я откинулась на сиденье и, нахмурившись, уставилась в окно. Краснов что-то сказал, я не ответила, он покосился, но промолчал. Так мы и ехали молча, пока не попали в пробку. Краснов чертыхнулся и попытался открыть дверь — не тут-то было: машины плотными рядами стояли вплотную, оглушительно сигналя. Я посмотрела в боковое окно — отлично! И стала нашаривать ручку.

— Что там такое, черт возьми? — он пытался разглядеть что-то впереди.

Люблю импортные тачки — все-то у них бесшумно открывается. Когда Краснов повернул голову, я уже почти протиснулась наружу. Я захлопнула дверь и помахала ему рукой. Его ответная кривая ухмылка не предвещала мне ничего хорошего в недалеком будущем. Хотя у меня были сильные сомнения, что я до него доживу.

Глава 9