В огне братоубийственной резни… 1918-1919 годы

Левоэкстремистское поведение матросов во многом объяснялось жестоким отношением к ним, как противников, так и своих. Пленные матросы белыми, как правило, сразу же расстреливались, или подвергались жестокостям типа выкалывания глаз. Не ждали матросы поблажек и от своих, если их вина считалась очевидной. Так, на станции Шахтной были немедленно расстреляны семь матросов, с согласия А.В. Мокроусова, пойманные на грабеже. В самом Новочеркасске были случаи расстрелов без суда, обвинявшихся в грабеже. Еще в декабре 1917 года, по пути от Луганска до Дебальцево, донбасскими красногвардейцами под руководством А.Я. Пархоменко была проведена целая операция по разоружению анархистского матросского бронепоезда, команда которого занималась самочинными реквизициями в Луганске, арестовав начальника штаба местной Красной гвардии А.Я. Пархоменко. Впоследствии этот эпизод вошел в известный художественный фильм «Александр Пархоменко». Но если в фильме арест А.Я. Пархоменко завершился его дружбой с матросами, то в реальности все было иначе. Вожак анархистов матрос И. Касько был расстрелян.

Помимо колонны Ю.В. Саблина, второй основной против калединского фронта считалась колонна Р.Ф. Сиверса, действовавшая на Таганрогско-Ростовском направлении. В боях под Таганрогом и Батайском, которые решили судьбу Ростова, руководство «яростным напором неорганизованных и дурно управляемых большевиков» было преимущественно у матросов. Здесь действовал большой отряд матроса Касасимова. Кроме этого для действия на этом направлении, сформировал крупный матросский отряд, посланный В.А. Антоновым-Овсеенко, матрос Мазев. Таганрогско-Ростовское направление «подпитывалось» так же и мелкими матросскими отрядами, прибываемыми в разное время на кораблях из Севастополя и приазовских портов. Так в помощь отряду А.В. Мокроусова из Севастополя был отправлен «Черноморский конный полк» матроса Матузенко, обмундированный в матросскую форму. Под Таганрогом (у Матвеева Кургана) действовал бронепоезд балтийских и черноморских матросов под командованием матроса Годлевского.

В решающих победах под Ростовом, которые, как известно, привели к отступлению Добровольческой армии из города, так же большую роль сыграли матросы. Здесь они выступали в роли главных «экспортеров» Советской власти. Так, например, при установлении Советской власти в Тамани в начале февраля 1918 года, как отмечает очевидец К.Н. Соколов, среди делегатов Советской власти матросы выглядели «дьявольского вида» красавцами, обильно перепоясанными пулеметными лентами и увешанными кинжалами и револьверами. Такого вида «красивая» матросская большевизация, сравнительно мирная сначала, начала постепенно все больше и больше приводить к серьезным левым эксцессам, когда начала проявляться непримиримость классовых интересов и реальная угроза германской оккупации. Так, в Новороссийске – центре матросского большевизма в восточном Причерноморье, команда эсминца «Керчь» 18 февраля 1918 года, бес всяких на то оснований, захватила всех офицеров 491-го полка, выданных ей солдатами, а затем расстреляла и утопила их в море. Такого рода «большевизация» отпугивала от Советской власти население Кубани. Результатом же стало то, что Добровольческой армии удалось, отступив на Кубань, там закрепиться.

* * *

Одним из решающих событий, снявших психологические тормоза для принятия будущей политики террора в России, явилось убийство царской семьи в Екатеринбурге, произошедшее в ночь с 16 на 17 июля 1918 года. Газета «Беднота», например, опубликовав сообщение о казни бывшего царя, закончила его призывом: «Да здравствует красный террор!».

Историк военно-морского флота М.А. Елизаров пишет: «Представляется, что основа убийства царской семьи была та же, что при убийстве королей во Французской и Английской революциях: по мере углубления развала, вызванного революцией и обнаружения кровавой цены за отказ от пришедшего в упадок старого строя, в социальных низах сравнительно благодушное отношение к свергнутым монархам меняется на желание персонифицировать в них причину выпавших на долю народа тягот и соответствующим образом их наказать. Для широких масс и революционеров казнь монарха являлась залогом того, что возврат к старому уже невозможен, а, следовательно, в подсознании действовал успокаивающий фактор, что не будет спроса за развязывание «смуты». Западные страны, видя, что над царской семьей нависла опасность, не поднимали особенного шума по этому поводу, так как им не нужен был царь, символизирующий единую, неделимую, сильную Россию».