В огне передовых линий

Тот факт, что столь большая группа противника смогла просочиться в тыл 691-го полка, заставил нас еще раз пересмотреть боевой порядок. Стала очевидной необходимость занятия горы Оплепен и высоты с отметкой 760,0. Тогда долина Пшехи будет находиться под нашим наблюдением и обстрелом. Я поставил Дмитрию Ивановичу Мельникову задачу отбить у гитлеровцев эти высоты. 27 августа с утра 2-й батальон под командованием старшего лейтенанта Петра Славкина, обойдя высоту 760,0, ударил по гитлеровцам с восточного направления и решительной атакой выбил их с занимаемых позиций. Было уничтожено около 60 гитлеровцев, в качестве трофеев захвачены 4 миномета, 8 тяжелых и ручных пулеметов, 10 автоматов, 56 винтовок, 9 пистолетов, 10 повозок с продуктами и военным имуществом. Особенно отличилась в бою 5-я рота, которой командовал лейтенант Казаков.

К вечеру 3-й батальон под командованием капитана Окунева отбил у врага и гору Оплепен. Этот частный, как принято называть, успех 691-го стрелкового полка мы отметили представлением 67 бойцов, командиров и политработников к награждению правительственными наградами. В частности, были написаны наградные реляции на заместителя командира полка майора И. В. Сосина, на обоих комбатов капитана А. С. Окунева и старшего лейтенанта Π. П. Славкина, на комиссаров 2-го и 3-го батальонов политрука Π. Т. Ноженко и старшего политрука Н. С. Уверского, на командиров рот лейтенанта Казакова и младшего лейтенанта П. А. Шпакова, на командиров взводов младшего лейтенанта М. Б. Крюкова и военфельдшера М. А. Меркова. Наши ходатайства были удовлетворены, и все 67 человек получили боевые награды.

На другой день, 28 августа, немецко-фашистские егеря повели наступление на левом фланге 383-й стрелковой дивизии, точнее — на стыке с левым соседом. Они нанесли удар по батальону 314-го стрелкового полка 236-й стрелковой дивизии и сбили это подразделение с безымянной высоты. Теперь противник мог наблюдать и держать под обстрелом значительный район нашей обороны. Высоту эту сдавать было нельзя.

Батальон соседей, отступая, вышел на 2-й батальон нашего 696-го стрелкового полка. Комбат политрук А. Е. Наумов доложил мне об этом, и я немедленно выехал на место. У Наумова уже находились командир полка майор Руцинский, комиссар старший политрук Романов и начальник штаба капитан Кельбас. Все втроем они насели на комбата 314-го стрелкового полка, усталого и равнодушного ко всему происходящему старшего лейтенанта. Шум был бестолковый, в основном все сводилось к вопросу: а какое ты имел право оставить высоту? Комбат никакого права не имел и, вполне понятно, угрюмо молчал.

— Командовать батальоном способны? — спрашиваю старшего лейтенанта.

— Пока не убьют, скомандую, товарищ генерал. Да и не батальон у меня — рота. Со мной — восемьдесят два человека…

Надо было бы перед боем покормить этих людей, но с харчем у нас и у самих было не густо — сухари да пшенный концентрат… Подчинив себе чужой батальон, я приказал комбату совместно с 2-м батальоном 696-го стрелкового полка атаковать противника на безымянной высоте с двух направлений и выбить его с этой ключевой позиции. Оглянулся на командование 696-го: кто пойдет с батальонами? Все трое поняли мой взгляд, но ответил первым Михаил Ильич Романов:

— Я пойду с этим старшим лейтенантом, а Глеб — пусть с Наумовым.

Кельбас утвердительно кивнул:

— Разрешите, товарищ генерал?..

После трехчасового ожесточенного боя, поддержанного артиллерией и минометами, безымянная высота была очищена от егерей 228-го полка 101-й легкопехотной дивизии. Теперь по всей полосе своей обороны мы владели наиболее важными командными высотами — Гейман, Гунай, Оплепен.

Вечером радисты дивизионного узла опять установили то и дело прерывающуюся связь со штабом 18-й армии. Мы подробно доложили командарму о выходе из окружения и о том, какая у нас здесь обстановка. Но Камков был не в духе, слушал плохо и все говорил о каком-то приказе наркома, который «мы обязаны выполнять буква в букву». Стало ясно, что речь идет об очень важном документе, который нам не известен.

— Содержания приказа мы не знаем, товарищ Семнадцатый. Когда доведут его до нас — выполним.

— Доложи, Константин Иванович, о партактиве, — подсказал Корпяк.

Я выслушал очередную тираду о том, что «вы никогда ничего не знаете, поэтому противник и окружает вас». Сдержаться было трудно, но я все же подавил вспыхнувшую обиду и спокойно сообщил:

— Мы готовим собрание партийного актива. Приезжайте, товарищ Семнадцатый, вот и доведете документ до меня и до представителей парторганизаций.

Камков оборвал разговор…