В огне страсти

     Она была счастлива, что день выдался напряженным и щедрым на операции, так как у них совершенно не оставалось времени на разговоры, разве только на деловые. После пяти вся работа в операционной была закончена, и четыре хирурга, как всегда, попрощались с Софи и разошлись. Примерно через час Софи тоже пошла домой, но сегодня ее на лестнице никто не ждал.

     Следующий день тоже оказался тяжелым; а ей, как назло, не удалось хорошенько выспаться накануне — да, она не спала почти всю ночь, одолеваемая самыми разными мыслями. И даже сейчас, на работе, они продолжали крутиться в ее обычно такой разумной головке. День показался ей бесконечным и очень скучным без Макса. Дома ее ждали миссис Гринслейд и ее подробный восторженный отчет о ленче с голландцем, который Софи пришлось выслушать не один раз. Бенджамин и Пенни готовили уроки, а Софи, поджав ноги, сидела в просторном кресле возле камина; у ног ее возлежал Клякса, на коленях развалился Титус. Она была спокойна, безмятежна и очень несчастна. Миссис Гринслейд перешла к красочному описанию суфле «Роштильд», которым ее потчевали и от которого она была просто без ума.

     — С тобой все в порядке, дорогая? Ты устала или, может быть, еще что-нибудь стряслось? — поинтересовалась бабушка, обеспокоенная видом Софи. Не дожидаясь ответа, она продолжала: — Я чуть не забыла тебе сказать, что звонил дядя Джайлз. Он спросил, как мы поживаем. Говорит, что ему уже лучше. И еще он хотел знать, присматриваешь ли ты за Максом. — Бабушка замолчала и изучающе посмотрела на внучку, которая на все это реагировала довольно спокойно.

     — Бабушка, Макс в состоянии сам о себе позаботиться, а до меня ему решительно нет никакого дела, так что давай не будем делать вид, что это не так. — Предвосхищая вопросы, которыми теперь грозилась разразиться бабушка, она вкратце пересказала ей эпизод о неудавшейся попытке Мэри его соблазнить и о том, как он аргументировал свое нежелание встречаться с ней.

     Миссис Гринслейд тихо засмеялась и сказала, что Мэри зря теряла время.

     — Я полагаю, Макс не из тех мужчин, которые предпочитают столь простых и доступных женщин, — сухо проговорила она. — Думаю, что он не испытывает недостатка в обществе, когда предпочитает проводить вечер в городе, а не где-нибудь еще.

     Софи пошевелилась, и Титус, дабы не упасть, вытянул лапу, основательнее угнездившись таким образом на коленях хозяйки.

     — Расскажи-ка поподробнее, что еще в «Уилтонзе» привлекло твое внимание, — попросила Софи, не испытывая ни малейшего желания обсуждать далее Макса и его вечерние выезды.

     Всю неделю она загружала себя работой — лишь бы поменьше думать о нем, и к пятнице была безмерно усталой и измочаленной. Одно ее утешало — она приняла решение, что никто больше, и Макс в особенности, не узнает, что она о нем думает. Она уезжает через несколько недель. «С глаз долой — из сердца вон», — внушала она себе без особой уверенности в справедливости своего решения.

     В операционной отоларинголога была временная вакансия, поэтому Софи потратила утро на то, чтобы встретиться со специалистом мистером Кассом и договориться с ним о работе. Она провела несколько напряженных и беспокойных часов, подавая тампоны, гильотины — инструменты для удаления миндалин и кюретки, прежде чем смогла привыкнуть к бесконечной веренице херувимов — несмышленышей из детского отделения, которые изводят терпеливых сестер, пока не получат свою порцию мороженого.

     Пришлось изрядно потрудиться, чтобы вовремя справиться со всеми назначенными операциями. У сестры Уинтерз были выходные; и, хотя Робинз делала все возможное, чтобы уложиться в определенное время, задержки избежать не удалось. Операция была назначена на час тридцать. В четверть второго Софи дала указание сестре подготовить хорошенько инструменты к первой на сегодня операции, а сама решила пообедать. Когда она вернулась обратно, чтобы убраться, вторая фаза операции по пересадке кожи уже закончилась. Макс, стоявший у стола и снимавший перчатки, пристально посмотрел на вошедшую Софи, сдержанно кивнул в ответ на ее едва заметное приветствие. Она подошла к своим тележкам, чтобы убедиться, все ли готово к следующей операции; сестра как будто обо всем позаботилась. День прошел быстро; она смотрела, как Макс проводил резекцию щитовидной железы, ампутацию нижней конечности и мастэктомию со свойственным ему спокойным совершенством — ни малейшего признака усталости не было заметно на его лице, в его поведении, чего нельзя было сказать о его коллегах, у которых к пяти часам во всех движениях сквозило нетерпение и все мысли только и были что о чае. Софи по очереди отпускала сестер попить чаю и с надеждой думала о том, что он объявит все-таки перерыв перед последней операцией, но не тут-то было: он стоял в стороне, опустив свое длинноносое лицо, и наблюдал за тем, как сестры торопливо готовили инструменты к очередной операции, а санитары закрепляли как следует стол.