В огне страсти

     — Сегодня я здесь поживу. Надеюсь, вы не очень возражаете?

     Софи улыбнулась:

     — Ну что вы.

     Он внимательно смотрел на нее, а Софи продолжала:

     — Вы выглядите усталым — был тяжелый день?

     — А вот у вас прекрасный вид, хотя, признаться, кажетесь чем-то расстроенной.

     Софи направилась в гостиную.

     — Да, я слегка огорчена, но лучше не будем об этом.

     — Нет, отчего же? Давайте поговорим прямо сейчас, — спокойно сказал он и положил руку ей на плечо. — Вы слышали о нашей юной пациентке?

     — Том Каррадерз рассказал мне сегодня вечером. Я... — Она тяжело вздохнула. — Это несправедливо, ведь она была еще совсем ребенок.

     Он нежно обнял, положил вторую руку на другое плечо, повернул к себе.

     — Болезни, несчастные случаи, смерть — это всегда несправедливость, не так ли? Не потому ли мы отдаем этому столько сил? — Он легко провел пальцем по ее щеке — ей было приятно его прикосновение. — Зато наша тихая, спокойная мисс Гринслейд не пострадала, верно?

     Молчаливая, она стояла рядом с ним, ощущая на своих плечах приятную тяжесть его рук и подавляя страстное, безудержное желание броситься на его широкую грудь и вволю выплакаться. Но, взяв себя в руки и выбросив из головы этот нелепый сиюминутный порыв, она сказала ровным голосом:

     — Вы совершенно правы; особенно много сил отдаете вы. Спасибо вам за поддержку.

     Он улыбнулся:

     — Ну, так-то лучше.

     И, взяв ее за локоть, повел в гостиную.

     — Как насчет стаканчика хереса до того, как мы узнаем, что за сюрприз приготовила для нас Пенни?

     Пенни превзошла самое себя, приготовив на ужин омлет с грибами, жареным картофелем и салат из листьев цикория «дэйзи». Доедая последний кусок грибного омлета, Макс ван Остервельд не удержался от комплимента:

     — Ну, Пенни, это просто фантастика. Когда-нибудь из тебя получится превосходная жена.

     Пенни просияла.

     — Думаю, да, — тем не менее важно сказала она. — А у вас есть жена, Макс?

     Он ответил не сразу, и Софи успела резко оборвать ее:

     — Пенни!

     Наконец он спокойно произнес:

     — Нет, пока нет.

     — Значит, у вас есть невеста, — предположил Бенджамин.

     Для Софи это было чересчур.

     — Бен, даже самые близкие друзья не задают друг другу вопросов, на которые не хотелось бы отвечать самому.

     Бен обезоруживающе улыбнулся:

     — Простите. А могу я тогда узнать, почему ты не называешь Макса по имени? Он-то уже давно называет тебя Софи. Я сам слышал. Подтверди, Макс.

     Голландец, улыбаясь, смотрел на мальчика:

     — Гм, да, это так, Бенджамин, но в больнице я должен обращаться к ней как к сестре.

     — Ну это понятно. А как Софи обращается к вам на службе?

     Макс засмеялся:

     — Сэр. А когда я бываю особенно докучливым — ну, например, приглашаю ее пить чай в самый неподходящий для нее момент или забываю вернуть ей инструменты, которые мне больше не нужны, и в других подобных ситуациях она называет меня Ионхером ван Остервельдом весьма строгим голосом. Надо признаться, это отлично на меня действует — она умеет заставить подчиняться себе.

     Всех рассмешила новость о строгости и суровости Софи, а Бен тут же забыл о своем вопросе. В самый разгар их оживленной беседы Макс поднялся из-за стола, поблагодарил за чудесный ужин и стал прощаться. Сначала он подошел к миссис Гринслейд и поцеловал ей руку — пожилая дама преисполнилась гордости, а лицо ее порозовело — так искренне он это сделал. Потом тихо, так, чтобы это слышала только она, сказал:

     — Во вторник у меня выходной — не доставите ли мне удовольствие, приняв мое приглашение на ленч?

     Миссис Гринслейд широко раскрыла свои все еще красивые глаза — его предложение ее сильно удивило.

     — Я? — спросила она. — Вы имеете в виду меня?

     В легком замешательстве он поднял свои черные брови.

     — Кого бы еще я мог пригласить? «Уилтонз» вас устроит?

     Ей, казалось, понравилась эта затея.

     — О, это будет восхитительно. Спасибо тебе, Макс.

     — Ну вот и отлично... Я заеду за вами где-то в половине первого.

     Отражая атаки Кляксы и Титуса, жаждавших сопровождать его всюду и везде, он направился к выходу. Софи, непонятно каким ветром отнесенная в другой конец комнаты, пожелала Максу спокойной ночи и принялась убирать со стола; попутно она обсуждала с бабушкой, что та наденет на этот ленч. Пенни и Бенджамин бросились убирать посуду — Синклер сегодня вернется очень поздно. Только Софи легла в кровать и выключила свет, ее стали одолевать мысли о Максе. Она стала подводить итоги сегодняшнего дня: Макс предложил ей свою дружбу, но, похоже, это было все. Вспоминая их разговор в прихожей, она не смогла припомнить из него ни единого слова, которое бы давало надежду на что-то большее.

Глава 4