В огне страсти

     Как вы уже знаете, операционная здесь должна была открыться к моему возвращению. К сожалению, операционную сестру, с которой я привык работать, посадили с сегодняшнего дня на карантин из-за кори. Мне предложили несколько взамен, но, признаюсь, меня не радует перспектива видеть вокруг себя чужие лица. В связи с этим хочу спросить вас, не улыбается ли вам мое предложение поработать здесь недельку-другую? Не могу сказать точно, сколько продлится карантин. Я доволен вашей работой, а вы хорошо знаете мои недостатки. Если вы согласитесь принять мое приглашение, я позабочусь о том, чтобы все было устроено на высшем уровне.

     Искренне ваш,

     Макс ван Остервельд.

     P.S. И не беспокойтесь, пожалуйста, о трудностях, которые могут возникнуть с языком, — все, с кем вам придется здесь работать, довольно сносно говорят по-английски».

     Софи прочитала дважды это деловое письмо и убрала обратно в конверт. Затем выпила еще чаю, съела тост с мармеладом и внимательно ознакомилась с оставшейся почтой. Напоследок она еще раз перечитала письмо Макса и поймала себя на мысли, что она, такая самостоятельная, привыкшая сама принимать решения еще со времени смерти родителей, теперь не могла связать и двух слов, чтобы выразить свое отношение к его необычному предложению. Покончив с чаем и взяв себя в руки, она поднялась в бабушкину комнату, держа чашку с чаем в одной руке и его письмо — в другой. Миссис Гринслейд отложила свой вечный кроссворд, взяла принесенный Софи чай и подставила внучке щеку для поцелуя.

     — Я получила письмо от Макса. — Софи решила без околичностей перейти к делу и протянула бабушке письмо.

     Миссис Гринслейд прочитала его от начала до конца и даже перевернула на другую сторону, как это обычно делают женщины, чтобы убедиться, что там больше ничего нет. На другой стороне и вправду больше ничего не было. Она перечитала письмо, задумчиво посмотрела на внучку и уселась на краешек кровати совсем как маленькая девочка. Отложив письмо, пожилая дама сдержанно сказала:

     — Мне приятно слышать, дорогая, что Макс в восторге от твоей работы в операционной. Ты поедешь?

     — Мне бы хотелось увидеть Голландию, — ответила Софи; ей бы следовало сказать «Макса», а совсем не «Голландию»; она отогнала от себя эту мысль, встала и поправила платье. — Как ты думаешь, бабушка, мне следует поехать?

     Миссис Гринслейд отдала ей письмо и опять взяла свой кроссворд.

     — Да, милая, поезжай, даже если тебе не очень хочется, — мягко ответила она.

     Софи долго не знала, на что решиться. Облачившись в форму и приколов шапочку к своей аккуратно причесанной голове, она отправилась на службу — сегодня состоится встреча с советом директоров, на которой, возможно, решится ее дальнейшая судьба. Как только она вошла в свой кабинет, зазвонил телефон. Это был дядя Джайлз.

     — Софи? Ты уже слышала о предложении Макса? Ну, конечно, слышала — хорошо. Надеюсь, ты поедешь, моя дорогая; мне было бы очень приятно. А трудности? Нет, не думаю, что они возникнут... все само собой решится, все устроится, вот увидишь.

     Дядя пытался склонить ее принять предложение Макса. Софи повесила трубку, подошла к окну и посмотрела на четырехугольный двор больницы, на людскую сутолоку: одни спешили зайти в больницу, другие — выйти из нее на холодный осенний ветер. Снова зазвонил телефон. Она подошла к столу и сняла трубку. Боже, Софи была совершенно не готова услышать сейчас голос Макса с его легким акцентом. Ее щеки вспыхнули, — к счастью, ей незачем было об этом беспокоиться, — никто ее не видел, проблема была в другом: в ее голосе. Она еле дышала.

     — Вы что, бегаете там? — поинтересовался Макс. Похоже было, что он смеется.

     — Да нет... я не ожидала, что это вы.

     — Вы получили мое письмо?

     Она наконец укротила свой голос-предатель.

     — Да, сегодня утром.

     — Вы поедете, — почти приказал он.

     Софи улыбнулась в ответ и кивнула, как если бы он находился рядом:

     — Поеду, если вы больше не можете никого найти.

     — Ну и отлично, — сказал он. — Я обо всем позабочусь. Так, успеете подготовиться до послезавтра... нет, до завтрашнего вечера?

     Софи казалось, что на нее упал снежный ком. Гордость заставила ее ответить спокойным, как бы делающим одолжение тоном:

     — Ну... посмотрим. — На самом деле она готова была хоть сегодня сесть в первый попавшийся самолет и лететь к нему.

     Макс засмеялся. Она поинтересовалась почему.

     — Хотите еще попрощаться со своим женихом? — Он снова засмеялся.

     — Да, а что? — ответила Софи раздраженно и быстро прибавила: — Мне надо ему написать. Дело в том, что он сейчас в отъезде, но думаю, не будет возражать.

     — Не понимаю, почему он должен возражать. — Его голос звучал надменно; казалось, Макс уже устал от их разговора.

     — Конечно, он не придет в восторг от этого, — она прищелкнула языком, — ведь у него не будет возможности видеть меня, не так ли?

     — Ах Боже мой! Он может приехать к вам в любое время, — в конце концов, это не край света: Утрехт от Лондона находится не дальше, чем Харрогит.