В оккупации. Дневник советского профессора

Люди, присутствующие при этом, сочувствуют происходящему, но на самом деле большинство из них испытывает лишь отвращение, и в них постепенно накапливается внутренний протест. Страна молчит, но все недра ее клокочут. И не потому, что некоторым людям сейчас материально плохо живется (с этим многие бы смирились), а потому что у каждого есть непреодолимая потребность утверждать правду, а поскольку истина сейчас попрана во всех отраслях человеческого мышления и заменена бездушной, абсурдной схоластикой, у людей выявляется мощный импульс к протесту, к восстановлению поруганной, растоптанной истины.

Побороть это стремление большевикам никогда не удастся. Что бы сейчас ни писалось в газетах, в журналах, в книгах, а правда о нашем веке останется. Она переживет всех нас и станет достоянием будущих поколений, которые с ужасом и омерзением будут вспоминать о культурных варварах, пытавшихся похитить у подвластных им людей самое дорогое, самое ценное, что есть на свете, – свободную мысль.

10 января

«Каждому большевику должна быть присуща скромность». Этот лозунг печатается в советских газетах каждый раз, как какой-нибудь провинциальный заправила устраивает в свою честь торжество, на котором его восхваляют окружающие его подхалимы. Однако к известному числу большевистских вождей превознесение их достоинств не только допускается, но всячески поощряется.

Из этого следует, что провинциальный заправила одергивается не потому, что у него не хватило скромности, а потому, что он еще не относится к тому замкнутому кругу лиц, по отношению к которому вполне допустимо восхваление. Однако, согласно твердо установившимся правилам, превозносить качества вождей первого разряда можно только до известных пределов. Самым лучшим комплиментом для них является указание на то, что они являются учениками Сталина. Таким образом, даже похвалы, расточаемые вождям высшего разряда, в конечном итоге относятся к вождю вождей, к Сталину.

Со времен римских императоров в Европе, кажется, не существовало человека, которому воздавали бы подобные почести. Во всех советских газетах, во всех речах, произносимых на собраниях, упоминается его имя и он называется великим, мудрым, дорогим, любимым, гениальным и т. д.

Я читал много воспоминаний о Наполеоне. Мне нигде не встретилось указание, чтобы этот крайне самолюбивый человек требовал от окружающих столь безграничного восхваления себя. Сталин в этом отношении перещеголял всех диктаторов, всех самодержцев. Характерно, что ничего подобного не существовало при Ленине, который, по-видимому, был действительно скромным человеком и которого власть не опьянила.

Чем ничтожнее человек, тем больше в нем потребность убедиться в том, что он великий и умный. Если власть попадает в руки такому человеку, этот parvenu ведет себя в тысячу раз наглее, чем потомственный самодержец. Все это вполне понятно и психологически неизбежно. Не это возмутительно. Возмутительна ложь о большевистской скромности, между тем как эта партия больше, чем какая-либо другая, отличается бахвальством и в миллионы раз преувеличивает свои действительные успехи в области строительства.

11 января

Во вчерашнем номере газеты «Комунiст» напечатано письмо трех учителей под заглавием «Пересмотреть учебники немецкого языка». Авторы письма указывают на то, что в этих учебниках имеется контрреволюция. В чем она заключается?

1) В книге Е. Г. Йогансон-Гугеля напечатано стихотворение Карла Либкнехта «Уверенность», в котором говорится, что никакая сила не сможет потушить революционный огонь. Следом за этим стихотворением, но как совершенно самостоятельный раздел учебника напечатаны упражнения, первая фраза которых гласит: «Я не знаю, прав ли он или нет». Авторы письма считают, что кто-нибудь может подумать, что эта фраза относится к вышеупомянутому стихотворению.

2) В другом учебнике пишется «Марш, пионеры. В день красного октября никто не должен остаться дома». А в конце этого стихотворения в скобках в качестве примера слов, на которые ученик должен обратить внимание, поставлены слова «оставаться дома». Так авторы письма заявляют, что это есть замаскированный призыв к пионерам не идти на демонстрацию.

Тупость подобных людей настолько велика, что перед ней испытываешь невольно то же ощущение, как перед бездонной пропастью. Но в этом отношении их превзошла редакция, которая отмечает, что Наркомпрос УССР должен учесть значение этого сигнала, т. е., очевидно, изъять десятки тысяч немецких учебников из школ и заменить их новыми, в которых через некоторое время другие дураки обнаружат неблагонадежные места.

Ужас заключается в том, что нет ни одного достаточно авторитетного человека, который еще не окончательно потерял голову и который мог бы крепко одернуть дурней или прохвостов типа данных трех учителей.

Это мог бы сделать Косиор, Постышев или Балицкий. Но, по-видимому, они не интересуются подобными мелочами или (что хуже), может быть, солидаризуются с подобными проявлениями глупости (называемой у нас «бдительностью»).