Читаем В оккупации. Дневник советского профессора полностью

В остальном за последние десять лет наблюдается быстрый возврат к дореволюционному периоду. Чтобы не быть голословным, приведу несколько примеров.

Быстрее всего прежние порядки вернулись в армию. В 1917 г. большевики установили полковые комитеты и уничтожили авторитет начальников. Теперь армия восстановлена по старому образцу с железной дисциплиной и с единоначальем. Погоны, исчезнувшие на плечах, переместились на предплечья и на воротник. Воскресли под новыми названиями ордена. Наконец, под хохот всех врагов советской армии были восстановлены те чины, которые имеются в буржуазной армии, – лейтенанты, майоры, полковники, маршалы. Почему-то посовестились восстановить чин генерала. Но зато Ворошилов сам себе дал звание маршала, хотя, как справедливо указала буржуазная пресса, он никаких побед не одерживал и присудил себе это военное звание без достаточных заслуг.

Итак, армия у нас по структуре такая же, как при Николае II. Что касается отмены отдачи чести и мнимого демократизма в ней, то это явилось лишь фиговым листочком для сокрытия сущности того гнета, который чувствует над собой любой красноармеец.

Чинопочитание, которое развилось в армии, перекинулось на гражданскую жизнь. Например, в научном мире была установлена новая и весьма сложная градация чинов, появились разные аспиранты, научные сотрудники, действительные члены, доценты, профессора, заслуженные профессора, заслуженные деятели науки, академики. Такие же градации появились у артистов. Все эти чины нужны, по-видимому, для того, чтобы доказать, что наша страна ничуть не хуже буржуазных стран, ибо у нас тоже имеются и полковники, и заслуженные профессора, и народные артисты. Их восстановили также для продвижения: доцент хочет стать профессором, профессор – заслуженным профессором, этот последний – академиком и т. д. Как в буржуазных странах, так и в СССР все эти чины, все эти ордена, все эти знаки отличия рассчитаны на мелкое тщеславие, присущее большинству людей.

В высшей школе установились дореволюционные порядки. Упразднили всякие методические совещания и предметные комиссии, в которых играли большую роль студенты. Теперь этим последним вменяется в обязанность только одно: учение. Их так прикрутили, как никогда не были прикручены студенты даже во времена Николая I. Всегда русское студенчество было ферментом свободной мысли. Теперь студенты не смеют пикнуть. Упразднены различные новые методы учения – семинары, консультации, дальтон-планы, концентры. Зато восстановлены экзамены в тех рамках, в каких они существовали в старое время. Прикрутили и школьников. Одно время дисциплина в школах сильно пала. Теперь ученики находятся в полной власти учителей.

Появилась новая советская буржуазия. Она пока еще не окрепла, не оформилась как класс, но процесс ее укрепления совершается очень быстро. Наши советские буржуи – это те привилегированные люди, у которых имеется прекрасная квартира и хорошее жалование. К этой категории относятся осколки старой буржуазии, профессора, крупные врачи, разъезжающие в собственных автомобилях и зарабатывающие по 5–6 тысяч рублей в месяц частными приемами больных. В этой же группе находятся писатели и драматурги, произведения которых приносят авторам десятки тысяч рублей прибыли. Сюда же относятся директора заводов, крупные коммунисты, видные советские чиновники, агенты ГПУ.

Все это «свои люди», которые умеют распоряжаться государственными средствами так, чтобы получалась при этом и личная выгода. Само собою разумеется, они вполне удовлетворены режимом Сталина. Дети этих богатых людей учатся иностранным языкам и получают весьма буржуазное воспитание под внешним советским лоском. Эти дети будут типичными буржуа, и настанет время, когда они забудут о том, что их отцы или деды сражались на фронтах гражданской войны, чтобы свергнуть старую русскую буржуазию.

Характерно то, что новая «сталинская» конституция признает право наследования частной собственности, т. е. обеспечивает возможность этим сынкам новых буржуев получить от отцов все, что было ими накоплено. Эти сынки, в свою очередь, умножат полученное состояние и станут настоящими богатыми людьми.

Интересно, что право наследования было отменено декретом Совнаркома от 27 апреля 1918 года. Ныне, под напором новой возродившейся буржуазии, оно восстановлено. Можно было бы привести тысячу других примеров восстановления старых порядков и законов. При этом любопытны следующие данные:

1) история неумолимо повторяется; по сути, то же было во времена Наполеона: до 1804 г. режим назывался республиканским, а между тем правил страной один всесильный человек;

2) наши правители оказались лишенными какой бы то ни было оригинальности мысли; они не смогли придумать ничего нового и принуждены были роковыми законами истории восстановить все старые формы – и чины, и ордена, и погоны.

Перейти на страницу:

Все книги серии Моя война

В окружении. Страшное лето 1941-го
В окружении. Страшное лето 1941-го

Борис Львович Васильев – классик советской литературы, по произведениям которого были поставлены фильмы «Офицеры», «А зори здесь тихие», «Завтра была война» и многие другие. В годы Великой Отечественной войны Борис Васильев ушел на фронт добровольцем, затем окончил пулеметную школу и сражался в составе 3-й гвардейской воздушно-десантной дивизии.Главное место в его воспоминаниях занимает рассказ о боях в немецком окружении, куда Борис Васильев попал летом 1941 года. Почти три месяца выходил он к своим, проделав долгий путь от Смоленска до Москвы. Здесь было все: страшные картины войны, гибель товарищей, голод, постоянная угроза смерти или плена. Недаром позже, когда Б. Васильев уже служил в десанте, к нему было особое отношение как к «окруженцу 1941 года».Помимо военных событий, в книге рассказывается об эпохе Сталина, о влиянии войны на советское общество и о жизни фронтовиков в послевоенное время.

Борис Львович Васильев

Кино / Театр / Прочее
Под пулеметным огнем. Записки фронтового оператора
Под пулеметным огнем. Записки фронтового оператора

Роман Кармен, советский кинооператор и режиссер, создал более трех десятков фильмов, в числе которых многосерийная советско-американская лента «Неизвестная война», получившая признание во всем мире.В годы войны Р. Кармен под огнем снимал кадры сражений под Москвой и Ленинградом, в том числе уникальное интервью с К. К. Рокоссовским в самый разгар московской битвы, когда судьба столицы висела на волоске. Затем был Сталинград, где в феврале 1943 года Кармен снял сдачу фельдмаршала Паулюса в плен, а в мае 1945-го — Берлин, знаменитая сцена подписания акта о безоговорочной капитуляции Германии. Помимо этого Роману Кармену довелось снимать Сталина и Черчилля, маршала Жукова и других прославленных полководцев Великой Отечественной войны.В своей книге Р. Кармен рассказывает об этих встречах, о войне, о таких ее сторонах, которые редко показывались в фильмах.

Роман Лазаревич Кармен

Проза о войне

Похожие книги

100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии