В омут с головой

Алешка внезапно ощутил какой-то неясный душевный дискомфорт. Он дернул Лину за рукав и почему-то шепотом позвал:

— Пойдем отсюда.

Лина повернулась к нему, усмехнувшись.

— Не бойся, я с тобой. Живых надо бояться, а не мертвых.

— Я никого не боюсь, — обиделся Алешка, — просто мы неприлично себя ведем. Стоим тут, как в картинной галерее, рассматриваем…

— Ты прав, мужчина. И я тебе покоряюсь, — сказала Лина, беря Алешку за руку.

— Ну, ты и кошка. — Он улыбнулся, прижимая Лину к себе.

Они молча проследовали через все кладбище, не останавливаясь больше ни у одной могилы. Выйдя за пределы погоста, перестали обниматься и просто пошли рядом. Мимо в обоих направлениях проезжали машины, велосипедисты, проходили пешие отдыхающие и обитатели многочисленных окрестных дач. До поселка оставалось еще минут пятнадцать неспешного хода.

— Ну, что вы там нарыли с Какошиным? — спросил Алешка.

— Я вчера весь день проторчала в увэдэшном архиве и ни дела о пожаре, ни вообще никакого упоминания о нем не нашла. Словно и не было никакого пожара. Позвонила Андрею, попросила его связаться с областным архивом. Представляешь, там тоже пусто. Даже и профилактория по документам такого никогда не числилось.

— Как это? — Алешка от удивления даже остановился.

— А вот так. Не было, и все тут.

— Быть не может! Мне и Павел Николаевич рассказывал, и доктор Крестовский.

— Представь, ничего не было. Поселок Дальняя дача начал возводиться с 1978 года. Все коттеджи строились по заказу областной администрации по единому архитектурному плану. И никакого профилактория на этом плане нет.

— Мистика! А кто подрядчик, архитектор? Может, с ними поговорить?

— Архитектор умер год назад, подрядная организация «Облцентрстройзаказчик» расформирована в 1983 году. Генеральный директор уехал в другой город, и где он сейчас, неизвестно, — ответила Лина.

— Заколдованный круг. Дома не было, пожара не было, а Ольга Степановна до самой смерти спасала Илью из пожара. Ничего не понимаю!

Они так увлеклись разговором, что не заметили, как остановились посередине дороги. Первой опомнилась Лина. Она потянула Алешку за руку:

— Пойдем, а то на нас уже смотрят.

Алешка послушался. Несколько минут они шли молча. Потом Лина покопалась в сумочке, достала оттуда листок бумаги с компьютерной распечаткой и протянула его Алешке:

— Это Андрей откопал в Интернете.

Алешка взял листок и начал читать. В тексте на английском от какого-то американского информбюро говорилось, что на открытых торгах, пользуясь протекцией высоких российских государственных кругов, большой пакет акций корпорации «Азиаттрансгаз» приобрел российский предприниматель Татурин. Алешка быстро перевел его и посмотрел на Лину:

— Ты понимаешь, что это означает? То, что Татурин был богатым человеком? Но ведь это ни для кого не секрет.

— Купить такой пакет акций мог позволить себе не просто богатый, а очень богатый человек. Все его магазины стоят в десятки, а то и в сотни раз меньше. Скорее всего Татурин — посредник, подставное лицо. Но чье? Правительства? Маловероятно, на мой взгляд. Мне кажется, это криминал. Очень крупный криминал. Понимаешь?

— Смутно. Ты думаешь, что его могли грохнуть за эти акции?

— Не знаю. Но деньги — наиболее вероятная версия. А здесь были, наверное, замешаны очень большие деньги.

— Но точно судить об этом мы не можем. Не думаю, что кто-либо из криминальных дельцов захочет поделиться с нами подобной информацией.

— Они да, а вот твой отец…

— Что отец? — не понял Алешка.

— У него с Татуриным были совместные дела.

Алешка промолчал. Меньше всего ему хотелось вмешивать в это дело отца, который всегда был человеком честным и принципиальным и не мог вступить в сговор с криминалом. Если у него и были дела с Татуриным, то скорее всего это были законные сделки.

— Они с мамой приедут в конце недели, и я с ним поговорю, — завершил он свои размышления вслух.

— Алеша. — Лина остановилась и заглянула Алешке в лицо, пытаясь угадать, о чем он думает. — Ты не расстраивайся, нужно все проверить. Просто Леонид Иванович может что-то знать. — Алешка обнял Лину и, ничего не отвечая и не отпуская ее, побрел по дороге.

Он считал, что не стоит обсуждать с Линой его отношения с отцом. Он хотел сам во всем разобраться. Если будет уверен, что это необходимо, он поговорит с отцом. Но не сейчас же это обсуждать.