В опасности

Разговариваю с Льюисом. В тот день, когда я отправилась к нему домой, Моретти наверняка установил слежку за моей машиной. Теперь Льюис в Брайтоне и рассказывает мне о своей квартире. Там отовсюду видно Ла-Манш, даже из ванной. Он говорит, что после того, как констебль сказал ему, что меня отпустили, он это отпраздновал, съев прямо на берегу чипсы с уксусом. Он спрашивает, не хочу ли я заехать к нему в гости, и я отвечаю, что да, скоро.

Я снова смотрю на статью.

– А кто-нибудь узнает, что тебя отстранили от работы? Если, например, ты позвонишь в тюрьму и попросишь разговора с заключенным.

Я гуляю по Марлоу, пока жду его звонка. Вниз по Митинг-Хаус-лейн, по Редгейту. Мимо церкви, пожарной части, теннисного корта. Я дохожу до главной площади и оказываюсь напротив муниципалитета, когда звонит Льюис.

– Я разговаривал с Полом Уилером, – произносит он осторожным и ровным голосом. – Он говорит, что Рэйчел была его подружкой.

Мой взгляд скользит куда-то в сторону, и мне кажется, что со здания муниципалитета падают часы.

– Похоже, они встречались всего несколько раз, когда Рэйчел была подростком. Пол добавил, что ему жутко не нравится свое имя, и девушкам он всегда говорил, что его зовут Клайв. Найти его она бы не смогла. В нападении он не признался, но сказал, что они поссорились, а вскоре он уехал на работу в Ньюкасл.

– Он это все сочиняет?

– Пол сказал, что подарил ей маску. Это тебе ни о чем не говорит?

Белая карнавальная маска с загнутым клювом. Рэйчел повесила ее на стену у себя в комнате.

– Она, наверное, думала, что полиция серьезнее отнесется к преступлению, если сказать, что это был незнакомец.

– Но почему сестра мне ничего не сказала?

– Такое случается, – отвечает он. – Жертвы часто не признаются родным в том, что знают того, кто их избил или изнасиловал.

Закончив разговор, я сажусь на скамейку под тисами и смотрю на гнущиеся ветки. Ветер завывает все сильнее и сильнее.

Теперь я вспоминаю, что произошло в «Скрещенных ключах». Красные двери в половину стандартной высоты на туалетных кабинках. Я зашла в кабинку не с мужчиной, а с Рэйчел. В тот вечер я ее почти не видела. А она сказала:

– Я тут кое с кем говорила. Похоже, я кого-то встретила.

Я поняла, что хотел сказать Льюис. Если бы она мне сказала, что знает нападавшего, она бы не смогла меня простить, если бы я хоть на секунду предположила, что в этом есть и ее вина.

Но я не понимаю, почему ей казалось, что подобное могло бы прийти мне в голову.

* * *

Через некоторое время я ухожу с главной площади и возвращаюсь к себе в номер, чтобы закончить собирать вещи. Милли Атхилл. Прежде чем закрыть лэптоп, я просматриваю другие статьи о Поле Уилере и наконец натыкаюсь на это имя в одном из первых репортажей о преступлении, за которое он сел в тюрьму. Перед нападением жертва сидела в пабе со своей лучшей подругой Милли.

Во время случившегося наверху был ее брат. Он регбист, живет в Дублине, но оказался у нее дома. Какое совпадение.

Я всегда удивлялась, почему полиция так редко использует подсадных уток. Тут они явно поставили приманку.

– Вы съезжаете? – с надеждой в голосе спрашивает управляющая.

– Да.

Она ставит мне в счет ночь, проведенную в участке.

Глава 67

– Я думала, что вы переедете, – говорю я. Луиза в одиночестве стоит у въезда на заправку и смотрит на меня так, словно я спятила.

– Нет, – отвечает она. – Я не переехала.

Она могла бы оказаться в Кемдене. Газовая горелка. Траттория. Луиза хмурится. Мне бы надо еще что-нибудь сказать, но я не могу и начинаю заправлять машину бензином перед поездкой в Лондон.

Ее решение остаться кажется каким-то извращенным. Луиза смотрит на меня и чуть приоткрывает рот, чтобы выпустить струйку дыма. Между нами устанавливается контакт, наверное, из-за нашего внешнего сходства. По-моему, она понимает, что я имела в виду, и мне можно ей сообщить, кто я такая. Я было начинаю, но понимаю, что не могу. Похоже, единственный способ завязать разговор – сказать, что мою сестру убили. Мою сестру убили.

– Хотите? – спрашивает Луиза.

На ней повседневный наряд: темно-синяя блузка, черная юбка, передник, но с накинутым сверху пальто из грубого полотна. Рядом с Луизой на уступчике лежит пачка сигарет и стоит стаканчик с мятным чаем, дымящимся на холодном ветерке.

Я ставлю на место заправочный пистолет и подхожу к ней. Когда она протягивает мне пачку, я замечаю у нее на руке темно-красные отметины, то ли ожоги от сигареты, то ли следы от отвертки.

– Да, – отвечаю я. – Спасибо.

Я наклоняюсь к огоньку зажигалки, выпрямляюсь, выдыхаю. Обхожу ее и тоже прислоняюсь к окну ресторанчика. Вдали пролетает самолет с таким ревом, будто рушится стена.

Луиза глядит на фургон, припаркованный на газоне в дальнем конце Бристоль-роуд.

– Зачем мне переезжать? – спрашивает она.

– Извините, – поправляюсь я. – Не мое это дело.

Она двигается ко мне, прислонившись плечом к стеклу, и ждет.

– Наверное, вам нелегко каждый день проезжать мимо этого, – добавляю я.

– Мимо чего?

– Мимо места, где погиб Каллум.