В орбите войны: Записки советского корреспондента за рубежом. 1939–1945 годы

— Впрочем, ныне и католическая партия ничего и никого не контролирует. Мою газету, как и другие, контролирует мистер Созмарез, вы, наверное, знаете его. Что он скажет, то наши газеты и пишут.

Все военные корреспонденты знали Созмареза. Мягкоголосый, вежливый, с заученной улыбкой, он появился в тёмно-сером штатском костюме на первой пресс-конференции, которую устроил только что назначенный «гражданским губернатором», или «правителем», Бельгии генерал Эрскин, и, обмениваясь направо и налево дружеским рукопожатием, сел за стол рядом с генералом, точно был ровней ему. Генерал пользовался репутацией смелого и отважного человека: 7-я танковая дивизия, или, как её называли, «крысы пустыни», которой он командовал, завоевала славу ещё в боях в Северной Африке и упрочила её в Нормандии. Эрскин не интересовался политикой, и его выдвижение в «политические генералы» озадачило многих из нас. Оказавшись перед корреспондентами в новой роли, генерал чувствовал себя неуверенно, терялся и часто поглядывал на Созмареза, который тут же приходил ему на помощь. Под конец пресс-конференции Созмарез поднялся и объявил, что по всем невоенным вопросам, касающимся района действия 21-й армейской группы, военным корреспондентам следует обращаться к нему в британское посольство. И повернулся к нам, советским корреспондентам:

— Какая бы помощь вам ни потребовалась, я окажу её с удовольствием…

Мы поблагодарили, но за помощью к Созмарезу не обращались: не было необходимости. Лишь однажды, встретившись с ним на ужине, который военные корреспонденты устроили для командования 21-й армейской группы, я попросил его повлиять на правые бельгийские газеты, которые в то время бесцеремонно поносили Советский Союз. Созмарез с улыбкой пожал плечами;

— Очень сожалею, тут я бессилен. Понимаете? Свобода печати, невмешательство во внутренние дела…

Узнав, что мы передаём в Москву выдержки из антисоветских статей, он забеспокоился и сказал с укоризной:

— Не надо бы этого делать… Это же создаст в Москве неправильное впечатление.

Мы сослались на то, что считаем своим долгом информировать Москву обо всём предельно полно и правдиво. Созмарез обещал подумать над нашей просьбой. Резкие антисоветские выпады на какое-то время исчезли со страниц бельгийских газет, но тихое нагнетание неприязни к Советскому Союзу продолжалось путём расписывания «трагедии варшавского восстания», начатого якобы по подстрекательству Москвы и оставленного без поддержки и помощи.

3

Военные корреспонденты знали, что действительным «гражданским правителем» Бельгии был не генерал Эрскин, а британский посол Нэтчбалл-Хьюджессен. Он не только подсказывал бельгийскому правительству, что делать, но и приказывал ему. Появление Нэтчбалл-Хыоджессена в Брюсселе поразило журналистов, работавших до высадки союзников на европейском континенте в Лондоне. Пожилой дипломат, незадолго до того получивший звание «рыцаря», Нэтчбалл-Хьюджессен пользовался в политических кругах английской столицы весьма сомнительной репутацией. Будучи перед второй мировой войной английским посланником в одной из прибалтийских стран, он держал в качестве слуги молодого человека смазливой наружности, гомосексуалиста, который был пойман и завербован германской разведкой. В течение пяти лет шпион-гомосексуалист поставлял абверу секретные английские документы, оставляемые рассеянным послом в своём открытом или плохо закрытом столе. Во время войны Нэтчбалл-Хьюджессен был назначен послом в Турцию, «колебавшуюся» между державами «оси» и союзниками. В Анкаре он приблизил к себе другого слугу — ловкого, пронырливого албанца по имени Елиса Базна. Хотя прошлое Базны было таким же тёмным, как и его происхождение, посол настолько доверился ему, что оставлял на долгие вечера в своих личных апартаментах, где находился секретный сейф с важнейшими документами. Сделав слепок с ключей от сейфа, стола и даже личного гардероба посла, Базна обзавёлся своей связкой ключей, в отсутствие хозяина открывал сейф и стол, фотографировал документы и доставлял плёнки работнику германского посольства в Анкаре Мойзишу — резиденту нацистской разведки в Турции.

Базна — как выяснилось сразу же после войны, резидент Мойзиш дал ему кличку «Цицерон», столь красноречивы были доставленные им документы, — сфотографировал и передал нацистской разведке копии протоколов конференций руководителей государств антигитлеровской коалиции в Москве, Тегеране и Касабланке, что позволило главарям «третьего рейха» заглянуть в карты своих военных противников, внимательно изучить их очередные намерения и долговременные планы. Точно зная стратегические замыслы государственных и военных руководителей союзных держав, германское командование сосредоточивало свои усилия на том направлении, откуда грозила ближайшая опасность.