В орбите войны: Записки советского корреспондента за рубежом. 1939–1945 годы

Некоторое время спустя мы покинули город, намереваясь проехать на юге, но вскоре остановились: навстречу двигалась длинная грязно-зелёная колонна, впереди которой катился американский джип с шофёром и солдатом, повернувшимся лицом к идущей за ними колонне и вооружённым многозарядным карабином. Колонну замыкал другой джип с шофёром и солдатом с таким же карабином. Остановившись на обочине, мы смотрели на это необычное шествие, не скрывая удивления и веселия: четыре американца вели в сторону Падерборна около 300 немецких пленных.

Почти одновременно американские войска, перешедшие через Рейн начиная от Мангейма на юге до Везеля на севере, развернули широкое наступление, бросив в него все накопленные в последние месяцы силы. Пять армий, насчитывавшие более полутора миллиона человек, поддержанные почти тремя тысячами танков, таким же количеством самоходных пушек и несколькими тысячами самолётов, двинулись на восток, встречая лишь слабое, эпизодическое сопротивление. «Крепость Рур», на которую Гитлер возлагал особые надежды, стала разваливаться после первых же ударов. Крупнейший город промышленной области Эссен с его знаменитыми крупповскими заводами, производящими орудия, танки, самоходные пушки, сдался через десять дней. Другие военно-промышленные города сопротивлялись ещё меньше. «Крепость» распалась вскоре на две части, и германские соединения одно за другим стали исчезать с военной сцены. Командующий армейской группой Модель дал генералам указание не препятствовать уходу из частей не только солдат, но и офицеров, и многие тысячи людей воспользовались этим: военные части как бы растворялись в воздухе или исчезали, подобно дождевым лужам, оставляя американцам оружие, снаряжение, шинели, каски, даже мундиры.

Через две недели после начала наступления американское командование обратилось к Моделю с предложением капитулировать, направив ему поистине патетическое письмо, которое растрогало даже военных корреспондентов, когда оно попало нам в руки. Но Модель остался глух к патетическим призывам и даже не удостоил своих противников письменным ответом. Коротко объявив, что дал личную присягу Гитлеру и намерен сдержать её, он приказал отослать американского парламентёра обратно. После двухдневного раздумья фельдмаршал распорядился распустить соединения и части вермахта, чтобы, как он объявил начальнику своего штаба Вагенеру, «избавить их от унижения официальной капитуляции», а затем, закрывшись в своём кабинете, застрелился. 18 апреля вся армейская группа «Б», считавшаяся самой боеспособной в германской армии, просто прекратила существование.

Тем временем 9-я и 3-я американские армии, а также дивизии 1-й армии, не занятые ликвидацией «крепости Рур», продолжали безостановочное движение на восток. Танки 3-й армии почти без боя прошли от Мангейма до Нюрнберга, который был захвачен настолько быстро, что власти этой «столицы нацизма» не успели уничтожить даже важные архивы. Моторизованные дивизии 1-й армии, двигаясь по хорошим дорогам с сохранёнными мостами, достигли к средине апреля реки Заале, пересекли её по оставленным мостам и заняли промышленный город Галле. Прошедшие через город части неожиданно обнаружили, что находятся рядом с одним из крупнейших германских городов — Лейпцигом. Опасаясь встречи с сильным противником, они остановились, чтобы подождать подкреплений. Перед ними появился со стороны Лейпцига с белым флагом полицейский офицер, который объявил, что начальник полиции Лейпцига приказал ему договориться о сдаче города американцам. Правда, командир гарнизона, засевший в каменном, похожем на крепостную башню, памятнике «Битве народов», не признал капитуляции и открыл по американцам стрельбу, но, в конце концов, и его уговорили сдаться, пригрозив, что «защитникам памятника будет хуже, если они не капитулируют до прихода русских».

В течение второй недели апреля мы двигались с лагерем прессы 9-й американской армии, которая, как выражаются военные, оседлала автобан Рур — Берлин. Следуя за первым эшелоном наступающих дивизий — впереди, как и везде, шли танки и самоходные пушки, — мы достигли Ганновера, а через несколько дней оказались в Брауншвейге, а ещё через два дня в Магдебурге на Эльбе. Один из больших мостов на окраине города был сохранён в целости, и танки вместе с самоходными пушками уже переправились на восточный берег реки, когда мы достигли этого моста.