В орбите войны: Записки советского корреспондента за рубежом. 1939–1945 годы

Швед вскоре явился. Его звали Кнут Бекстрем. Высокий и худой мужчина с узкими, отвислыми плечами, бледным и продолговатым лицом, он попытался вытянуться и откинуть плечи, когда полпред представила ему нового начальника, и уставился на меня светлыми встревоженными глазами. Он понимал по-русски, но говорить не мог, и мы тут же перешли на немецкий.

Бекстрем рассказал полпреду, как он делал обычно почти каждое утро, что опубликовано в шведских газетах. Она читала их сама, но не все, а хотела знать, что пишут другие. Газеты предсказывали в тот день неизбежность скорой войны между Финляндией и Советским Союзом. Основные силы финской армии уже сосредоточены на южной границе от Ладоги до Финского залива. В помощь им перебрасываются мобилизованные вспомогательные военные формирования. По всей стране введено военное положение, и вся власть сосредоточена в руках главнокомандующего Маннергейма. Казармы и школы переполнены призванными резервистами. Продолжается эвакуация столицы. Поезда, идущие на север, забиты, билеты на самолёты и пароходы раскуплены на месяцы вперёд. В Хельсинки усиленно раздувается военная истерия. Государственные деятели и газеты кричат, что Финляндия намерена и будет воевать, но не отдаст даже малого куска своей территории. Газеты создают впечатление, что весь мир готов оказать ей любую помощь.

И в самой Швеции ведутся активные военные приготовления: все авиационные и противовоздушные соединения, расположенные в северной части страны, приведены в состояние полной боевой готовности.

А.М. Коллонтай выслушала сообщение Бекстрема в сосредоточенном молчании, задала несколько вопросов, показав, что знает обстановку хорошо, затем отпустила нас, посоветовав мне сразу же приступить к делу. Мы отправились в пункт ТАСС, расположенный на Карлавеген, в пяти минутах ходьбы от полпредства. Вместе с Бекстремом мы просмотрели вечерние газеты — они выходят в полдень, а затем через каждые два-три часа появляются новые издания с дополнительными новостями.

Вечерние газеты, ссылаясь на сообщения из Хельсинки, указывали, что накануне президент Финляндии Каллио подписал декрет, согласно которому Маннергейм назначен «защитником Финляндии» с исключительными полномочиями, фактически делающими его диктатором. Газеты подробно излагали речь, которую министр иностранных дел Эркко произнёс также накануне вечером в театре. К изложению воинственной речи Эркко газеты подверстали сообщение из Нью-Йорка о том, что финский военный атташе в США заявил, что Финляндия ведёт переговоры о закупке американских военных самолётов. Финны намерены закупить в США более 800 самолётов.

Перед вечером Бекстрем, уходивший куда-то по своим делам, вернулся обеспокоенный. На Кунггатан он видел большую, шумную толпу, которая двигалась в сторону здания ЦК компартии Швеции и редакции партийной газеты «Ию даг» с антикоммунистическими и антисоветскими плакатами и лозунгами. Среди демонстрантов было много студентов — они носят особые фуражки — и солдат в форме. На обратном пути Бекстрем заметил, что входы на улицу Виллагатан, где расположено наше полпредство, закрыты сильными нарядами полиции со стороны Карлавеген и Валхаллавеген. Полиция приготовилась, узнав, вероятно, о намерении организаторов привести демонстрантов к советскому представительству. И они действительно пришли, долго шумели у входа на Виллагатан со стороны Карлавеген, требовали у полицейских, перегородивших улицу, пропустить их к «рюска легашун» (русской миссии) и разошлись часов в десять вечера.

Через несколько дней А.М. Коллонтай повезла меня в министерство иностранных дел, чтобы представить руководителю отдела печати. В её машине, хотя и с зачехленным флажком, мы подкатили к подъезду старого каменного здания рядом с парламентом, поднялись по широкой мраморной лестнице на четвёртый этаж — лифта в доме не было — и вошли в просторный и холодный кабинет «шефа прессы». Встретивший нас пожилой мужчина услужливо подвинул кресло гостье, величая её Вашим превосходительством, и показал мне на свободный стул у стола. Спросив, на каком языке говорит молодой гость, он легко заговорил на немецком, задав несколько обычных в таких случаях вопросов, понравилась ли мне Швеция, которую я ещё не видел, что думаю о погоде — она напоминала ленинградскую — и, наконец, обращаясь к полпреду, начал жаловаться на несчастную участь малых государств, которым приходится расплачиваться за действия великих держав, хотя они лишены какой бы то ни было возможности оказать на них влияние.