В орбите войны: Записки советского корреспондента за рубежом. 1939–1945 годы

Но чудо не совершилось. Вместо него всё чаще проявлялись растерянность и вероломство, пораженчество и капитулянтство, трусость и предательство, а в лагере англо-франко-бельгийских союзников решающим стал закон всесильной паники: «Спасайся кто может и как может!»

2

Утром 23 мая расторопный молодой курьер-велосипедист доставил мне конверт с квадратом тонкого мелового картона, на котором изящно отпечатано вежливое приглашение пресс-атташе германской миссии в Стокгольме пожаловать в кинотеатр «Спегельн» на просмотр документального фильма «Форштосс им Вестей» (Удар на Западе). Вместе с фильмом обещаны были освежающие напитки, что поднимало его показ до уровня дипломатического события.

Подобные приглашения, как выяснилось, были разосланы от имени посланника, советников, военного атташе и других дипломатических чиновников миссии шведским министрам, депутатам риксдага, дельцам, деятелям культуры, редакторам, журналистам, руководителям и работникам иностранных миссий, и, когда без четверти пять я вошёл в фойе кинотеатра, оно было полно. Правда, министры, видимо, желая подчеркнуть нейтралитет Швеции, не явились, но иностранные дипломаты, депутаты риксдага, редакторы, деятели культуры и дельцы, особенно связанные с Германией, были представлены многочисленно. Встретивший меня Гроссман и подошедший вскоре Вагенер были явно возбуждены. Они намекнули мне, что не только стокгольмские немцы, но и их берлинские знакомые поражены и обрадованы тем, что произошло на Западе: продвижение германских войск невероятно быстро, захваченные территории и количество пленных огромны, немецкие потери ничтожны.

То, что мы вскоре увидели, показалось нам удивительным, даже непостижимым. Кинооператоры, сопровождавшие германские войска, запечатлели на плёнку их вступление сначала в Голландию: по дорогам двигались на полной скорости танки с закрытыми люками, впереди них проносились самолёты, стрелявшие из пулемётов и пушек, сыпавшие бомбы. Мосты через реки и каналы взорваны, на дорогах груды камня, брёвен, танки сдвигали их в сторону, открывая дорогу моторизованной пехоте, сапёры поспешно наводили понтонные мосты. Точки сопротивления подавлялись массированным артиллерийским огнём. От военных объектов, заводов, железнодорожных станций оставались дымящиеся руины. Моторизованные части смело врывались в посёлки, едва видимые в облаках дыма, затопленные места быстро преодолевались наступающими в надувных лодках. Споро и умело сапёры сооружали мосты, по которым тут же начиналось движение танков, пехоты в грузовиках. Строить мосты сапёрам помогало мобилизованное местное население, относившееся к германским войскам с явной дружественностью.

Диктор, расписывая германскую организованность, точность расчётов, смелость войск и надёжность технических средств, почти не упоминал о голландском сопротивлении и совершенно не говорил о германских потерях, и кроме нескольких солдат с повязками никаких жертв не показывалось. Германская военная машина была изображена действующей настолько точно и сокрушительно, что какое бы то ни было сопротивление ей казалось безнадёжным и даже бессмысленным.

Бои в Бельгии, занявшие второй раздел фильма, преподнесены ещё более жестокими, но также победоносными для вермахта. Главное внимание кинооператоров привлекла артиллерия, создавшая сплошную стену взрывов, отмеченных вздыбленной землёй, летящими вверх кусками досок, брёвен, камня, вспышками огня и пеленой дыма, закрывшей весь горизонт.

Особенно ярко были показаны действия авиации, которая разрушала буквально всё на пути движения германских войск, превращая в руины здания, стоявшие у мостов или на перекрёстках дорог, крестьянские дворы, отдельные дома. Пикирующие бомбардировщики, действовавшие соединениями, подавляли сопротивление войск противника. Потрясающе картинно бомбардировщики целой эскадрилий, идущие великолепным строем, вдруг резко наклонялись на одно крыло, стремительно неслись вниз, пока не достигали высоты 300–400 метров, выравнивались, сбрасывая бомбы на цели, и неслись над землёй, обстреливая её из пулемётов и пушек. Оставленная позади земля взрывалась в тысячах точек, взметая вверх комья грязи, осколки кирпича, доски, брёвна.

Когда кончился показ фильма — он продолжался 45 минут, — зрители вышли в фойе, где их ожидали обещанные освежающие напитки. Представители иностранных миссий недоуменно переглядывались, не решаясь обменяться мнениями. Шведы были явно подавлены.

Вагенер, пригласив меня к столу с напитками, спросил, как понравился нам фильм. Мы сидели рядом с нашим военным атташе, ушедшим сразу из кинотеатра, и немца, как я догадался, больше интересовало его мнение.

— По-моему, фильм немножко странный, — ответил я. — Можно подумать, что такая мощь брошена на невидимого или вовсе несуществующего противника. Неужели голландцы не подбили ни одного вашего танка, а бельгийцы не сбили ни одного вашего самолёта? Это какая-то односторонняя война, — заключил я, повторяя слова, сказанные моим соседом.