В орбите войны; Записки советского корреспондента за рубежом 1939-1945 годы

Однако Гитлер, как и смещенный им в начале июля фельдмаршал Рундштедт и заменивший его Клюге, все еще рассматривал вторжение союзников в Нормандию в качестве «отвлекающего маневра» и, ожидая «настоящей высадки» на севере Франции через самую узкую часть пролива, держал 15-ю армию в укреплениях вдоль берега. Повернись в те дни 15-я армия на юго-запад и двинь свои свежие войска против сильно потрепанных английских и канадских дивизий между Каном и Фалезом, союзникам, как рассуждали Эйзенхауэр и Монтгомери, придется бежать в Англию, повторив трагедию «дюнкеркской эвакуации», пережитой британским экспедиционным корпусом летом 1940 года.

Когда эти слухи распространились среди военных корреспондентов, они стали спрашивать сначала полковника Тафтона, а затем бригадира Нэвиля, насколько разговоры об эвакуации соответствуют действительности. Тафтон ничего не ответил, а Нэвиль решительно опроверг их как «пораженческий вздор» и посоветовал корреспондентам заниматься своими делами, а не обсуждать и не распространять «панические и пораженческие слухи», распускаемые германскими агентами. Не желая быть пособниками германских агентов, военные корреспонденты согласились не только не писать об этих слухах, но даже не упоминать их в своих разговорах. (Свое слово они сдержали, но после войны обнаружили, что Нэвиль обманул их: как признано в американской истории войны, Эйзенхауэр и Монтгомери действительно рассматривали в то время возможность отвода войск и эвакуации нормандского плацдарма.)

3

В разгар боев за Нормандию стало известно, что группа германских военных совершила покушение на Гитлера. Даже не зная, что же в действительности произошло в ставке Гитлера, где взорвалась подложенная заговорщиками бомба, и в Берлине, будто бы бывшем центром заговора, офицеры и солдаты союзных армий воспрянули духом: весть о покушении была для них сигналом, означавшим, что гитлеровский корабль начинает тонуть.

В те же дни один из представителей штаба армейской группы – они появлялись перед военными корреспондентами, чтобы сообщить наиболее сенсационные новости, – торжествующе объявил нам, что фельдмаршал Роммель, командующий армейской группой «Б», смертельно ранен во время «штрафного налета» союзных самолетов на тыловые дороги немцев.

– Это случилось, – многозначительно провозгласил штабист, – у поселка, носящего название Сен-фуа-ди-Монтгомери! Генерал (Монтгомери – Д.К.), когда ему доложили об этом, сказал: «Роммель получил первый сокрушительный удар от Монтгомери (он намекал на поражение германского африканского корпуса в Ливийской пустыне), а последний у Монтгомери».

Однако «удар» у поселка Сен-фуа-ди-Монтгомери не был для Роммеля последним, а тем более смертельным. Сообщения о кончине фельдмаршала не последовало ни в ближайшие дни, ни в ближайшую неделю. Разведчики сообщили военным корреспондентам, что командование армейской группой «Б» принял сам командующий германскими силами на Западе фельдмаршал фон Клюге. Но мы не упускали случая спросить штабистов и разведчиков, когда те появлялись перёд нами, что известно о «смертельных ранах» Роммеля. Понимая, что над ними издеваются, они серьезно отвечали, что Роммель находится на излечении то ли в военном госпитале в Версале, то ли в Германии. Лишь три месяца спустя тот же штабист, который сообщил нам о «смертельном» ранении Роммеля у местечка Сен-фуа-ди-Монтгомери, заявился к военным корреспондентам не просто довольный, а ликующий.

– Джентльмены, вы не верили, что фельдмаршал Роммель был смертельно ранен, – начал он с насмешливой миной – Вот вам доказательство…

Он огласил перехваченный приказ командующего германскими силами на Западе фельдмаршала Модели (он сменил фон Клюге еще в августе). В приказе говорилось, что Роммель «умер от ран, нанесенных ему 17 июня». Модель объявлял траур во всех войсках в связи с потерей «одного из величайших командиров нашей нации».

Мы перестали язвить над штабистом: его информация оказалась точной. И только год с лишним спустя в Нюрнберге, на процессе главных нацистских военных преступников, на котором довелось присутствовать в качестве корреспондента, я узнал, что Роммель умер вовсе не от этих ран. После трехнедельного пребывания в военном госпитале во Франции он вернулся на поправку домой в Геррлинген около Ульма. К тому времени, как показал подсудимый генерал Кейтель – бывший начальник Верховного командования вермахта (ОКВ), гестапо, подвергнув пыткам офицера штаба парижского гарнизона подполковника Хофакера, добилось от него «признания», что Роммель знал о «заговоре 20 июня» и одобрил его. Не осмелившись арестовать и посадить популярного среди офицеров генерала как простого заговорщика на скамью подсудимых, Гитлер решил предложить Роммелю выбор: либо «тихое самоубийство» и похороны за государственный счет со всеми воинскими почестями, либо суд по обвинению в измене с неизбежной смертной казнью.