В ореоле тьмы

Он подошел к холсту на втором мольберте, прикрытому белой тканью. Резким движением сбросил ее. Рыжие длинные волосы были разбросаны на белоснежной подушке, молодые руки прикрывали пышную грудь девушки… без лица… Пустые глазницы и очертания скелета с провалом вместо носа и рядом отвратительных зубов вместо обольстительной улыбки.

– Я тоже это не контролирую, – произнес он, прикрывая ее тканью. – Тоже не имею никакой власти над ними. Я знаю, каково это, Ниса. Я тоже прятал свои работы под кроватью. До тех самых пор, пока не стало слишком поздно. Ты не можешь убегать вечность.

– Что случилось, когда стало слишком поздно?

Он молчал и так пристально смотрел мне в глаза, словно пытался предупредить меня и уберечь. Но я очень долго жила со своим внутренним чудовищем и была готова познакомиться с его.

– Тебе вряд ли понравится услышанное.

– Я не боюсь тебя, Тео.

– Лучше бы боялась, Ниса… – ответил он и добавил: – Займи любую гостевую спальню на втором этаже и… закрой дверь на ключ.

С этими словами он направился к выходу из комнаты.

– Закрыть на ключ? – не веря своим ушам, переспросила я.

– Да.

– Зачем?

– Либо звони отцу и попроси его забрать тебя, – вместо ответа грубо бросил он и, не оборачиваясь, вышел из мастерской.

Я смотрела ему вслед и думала: как бы называлась наша сказка? «Красавица и чудовище»? Или «Чудовище и прекрасный юноша»? А быть может, «Чудовище и чудовище»?

Да. Два изголодавшихся монстра встретились.

Глава 21

LE PRÉSENT

Я ВЖИМАЮСЬ В ХОЛОДНЫЙ УГОЛ, спиной чувствую шероховатость камня. Твердая поверхность больно упирается мне в позвоночник, но я продолжаю прижиматься к ней, стараясь спрятаться от нависшего надо мной психа.

– Ты так мило трясешься, думаю, мы запишем видео для де Лагаса: пусть не упустит ни единой детали, – сладко, нараспев говорит Альбери. – Скажи, пожалуйста, тебя пугает осознание того, что я оторву тебе пальцы и ты больше не сможешь писать картины?

Коллекционер наслаждается своей властью надо мной. Упивается моим страхом и беспомощностью.

– Но ты же согласна, что заслуживаешь подобное? Сколько копий ты создала за последние два года, Беренис? Ты заслужила… – Он повторяет последнее предложение раз сто. И с каждым разом его глаза сверкают ярче, а голос все сильнее звенит от предвкушения.

У меня так трясется челюсть, что я не в состоянии ответить ему. Зубы стучат друг о друга. И я никак не могу это контролировать.

– Да, я, пожалуй, начну именно с правой руки. Хочешь написать мой портрет напоследок? – издевательски глумится он и, достав из кармана телефон, направляет на меня камеру. – Выглядит чертовски живописно, – выносится вердикт. – Подожди, я надену на тебя кандалы.

Коллекционер подходит ближе и приподнимает мои руки. У меня нет сил сопротивляться и противостоять ему. Я чувствую, как запястья обхватывает холодное железо, впивается в кожу, и закрываю глаза. Абстрагируюсь. «Это все происходит не с тобой», – говорю я себе. Не с тобой.

– Идеальная картинка, – довольно пыхтит Альбери, – не будем откладывать, я прямо сейчас отрежу тебе палец. – Он произносит это обыденным тоном, будто ничего особенного или ужасающего в этом нет. – Сейчас вернусь, мне все-таки понадобится нож, да поострее. – Он светит на меня фонарем и приказывает: – Открой глаза!

Я разлепляю веки и встречаю его ухмылку.

– Не переживай, ты отключишься от боли, – подмигивая, заканчивает он и оставляет меня одну в темнице, рядом с предметами высокого искусства, закованную в кандалы.

Я смотрю, как свет от фонаря удаляется вниз по коридору. Темница наконец оправдывает свое название и погружается в кромешную темноту. Я закрываю глаза. Что будет, то будет. Последние слова Огюста вспыхивают в сознании. «Я заслужил…» Быть может, это и мое искупление?

Мертвую тишину нарушает лишь клацанье моих зубов. Но у меня ощущение, что я слышу едва уловимый шорох. Крысы – для всеобщей идеальной картины не хватает этих омерзительных тварей. Я не открываю глаза: боюсь, меня стошнит. Желчь и так стоит в горле.

– Твою мать, – шепчет кто-то, и на меня падает тусклый свет.

Я открываю глаза и жмурюсь. Луч слепит, и я не могу разглядеть того, кто направляет его на меня.

– Твою мать, – отчетливее произносит он.

Я узнаю этот голос, но не доверяю себе. Это не может быть он. Аарон присаживается на корточки рядом со мной, подсвечивая железные браслеты на моих руках.

– Тео, я нашел ее, – говорит он, и я замечаю наушник у него в ухе, – кабинет на первом этаже. На ней кандалы, я не знаю, как их снять. У нее кровь на руках, возможно, она ранена, или же это… Здесь есть труп. – Аарон нервничает, ощупывая меня на предмет ранений.

– У меня… ниче-е-его-о не-е-ет, – сотрясаясь всем телом, пытаюсь произнести я.

– Ты знаешь, где ключи? – Зеленые глаза вглядываются в мои. Последний раз, когда я видела его, он сделал мне так больно. – Черт, с возрастом ты… – Он запинается и качает головой, словно отгоняет от себя ненужные мысли. Он бледнеет, будто увидел призрака.

– У Альб… – Я не могу произнести его имя.

– Тео, нам нужна помощь. Иди, мать твою, быстрее! – психует Аарон.