В особо охраняемой зоне. Дневник солдата ставки Гитлера. 1939–1945

– Однако вы насобирали листвы довольно много, – заметил «он», обнаружив в углу мешок, над которым висела коса из луковиц.

Рядом стояла и тыква, которую позже съели, вычерпывая мякоть ложками.

– Как вам удалось поднять сюда такую тяжесть, не используя тали? – удивился «он».

Стены у избы были глиняными. Причем глину явно замешивали руками. При этом потолок строители трамбовали ногами, о чем свидетельствовали оставленные на нем следы. И в этом не было ничего удивительного, так как потолок служил раньше полом.

Создавалось ощущение, что помещение живое, – оно дышало и как бы поигрывало своими мускулами. Воздух в нем тоже был плотным, и не каждый мог в него войти. Здесь все являлось огромным, и «он» тоже превратился в великана. Поэтому было неудивительно, что платье ему оказалось мало.

«Может быть, стоит повесить его перед окном, а оттуда в него запрыгнуть?» – подумал «он».

Платье было синим, но, когда его повесили у окна, оно стало золотистым, как масленая бумага. Швы же на нем казались темно-красными.

«Он» выпустил весь воздух из груди, ребра трещали, но платье никак не проходило. Оставалось только надеяться на искусство жены столяра. Тогда она подошла и начала снизу надувать платье. Его корсет затрещал, и неожиданно они взмыли в воздух.

От неожиданности «он» опять проснулся, никак не понимая, где находится. Затем веки у него закрылись, и кошмар продолжился.

На этот раз «он» снова оказался в палатке, и кто-то тряс его за плечо, приговаривая:

– Вставай, смена караула.

«Он» огляделся, но Мугги не обнаружил.

«Где же Мугги? – пронеслась мысль в его голове. – Я ведь отлучился всего на минутку. Неужели удрал? Что ж, не исключено, ведь он так хотел выпить чашечку кофе. Меня не было какое-то мгновение, а не два часа, как здесь утверждают. Я даже не успел надеть платье, а только повесил его у окна. Хотя при чем здесь платье? Оно не играет никакой роли. Обыкновенное платье с корсажем. А где же карбидная лампа, на которую я накинул свой носовой платок? Она исчезла. Почему Мугги меня не подождал?»

«Он» сказал, что уже идет и принялся разыскивать свою шапку.

«Однако нужно вернуть ведро столяру, – вспомнил «он». – Может быть, меня снова угостят фруктами? И не забыть сказать, чтобы крошку оставили в покое и освободили ее от домашней работы. Впрочем, это дело Мугги. И хотя он является мировым парнем, но шутить с ним не стоит. Достаточно взглянуть в его маленькие заспанные глаза. Интересно, а почему сегодня смена состоит из трех человек? Двое уже стоят у орудия и натягивают на него сырой и покрытый инеем брезент».

Тем временем под лучами восходящего солнца брезент позеленел.

«А я с удовольствием поспал бы еще пару часиков, – пришла ему мысль. – Только вот ногу отлежал, и теперь она меня не слушается, волочась словно мешок, набитый конским навозом, облепленным мошкарой».

В этот момент в небо взмыли голуби и сделали первый круг.

«Не забыть про ведро, – мелькнуло в голове, и «он», окончательно проснувшись, подумал: – Интересно, к чему этот сон? Что он предвещает?»

Зима 1944/45 года

В спецпоезде фюрера

Поезд остановился, и ему показалось, что кто-то поскребся в дверь купе. Из щели внизу светомаскировки окна внутрь проникал свет. И хотя здесь была хорошая звукоизоляция, снаружи все же доносились отдельные шумы и крики. Толкотня и шарканье ног вокруг. Бесконечная гнетущая процессия. Поэтому, несмотря на то что окно было занавешено, «он» все же догадался, что они находились на вокзале какой-то большой станции.

«Он» живо представил толкавшихся на вокзале граждан, стремившихся уехать любой ценой. Но они находились далеко от поезда, иначе шум был бы гораздо громче. Скорее всего, перрон, у которого остановился поезд, оцепили со всех сторон. Поэтому соседний перрон подвергался усиленной атаке отъезжающих. Слышались приглушенные голоса и детские крики, остававшиеся без ответа. Сгибаясь под тяжестью багажа, люди спешили занять места.

Наверняка все головы граждан были повернуты в сторону загадочного, чужеродного и неприступного поезда, в котором не наблюдалось ни вагонов для курящих, ни вагонов для некурящих. Вагоны не различались и по классу. Это была своеобразная сборная солянка из спальных вагонов и вагонов-ресторанов со всего мира. Похоже, их давно изъяли из обращения и при этом несколько видоизменили, а затем покрасили темной краской, но стекла окон оставались прежними – здесь были стекла молочного и даже синего цвета. Вдобавок большинство из них сейчас были еще затемнены светомаскировкой. Видимо, все обитатели поезда спокойно спали, поскольку не успели перевести часы.

Свет в купе никак не зажигался. Шнуры для занавесок тоже больше не функционировали. Оборванные, они жалобно болтались. Функционировало только синее дежурное освещение. Видимо, оно работало всю ночь, а сейчас его забыли отключить.