В особом эшелоне

14 января в 8 часов 55 минут после 25-минутной артподготовки инженерно-танковые роты Старокожева, Заборского и Антипова в составе особого эшелона по плотному снежному насту устремились в атаку. За ними двинулся Лукин в своем командирском Т-34. А следом и «доджик», где вместе со мной находился командир взвода связи младший лейтенант Веденкин и радист старший сержант Попков.

Было еще совсем темно. К тому же в воздухе висела густая пелена тумана и дыма. Ориентироваться на местности экипажам помогали отсветы пожаров, возникших в глубине вражеской обороны после массированного удара «катюш».

В поле нашего зрения находились восемь тральщиков. Они наступали попарно, уступом, прокладывая широкие сплошные проходы. Следом за ними проверяли и дорасчищали проходы саперы из 9-го штурмового инженерно-саперного батальона нашей бригады.

С треском ломается и крошится под танками лед в старых воронках и лощинах. Один за другим гремят взрывы мин под тралами, и при этом каждый раз высоко взметаются мерзлые комья развороченной земли. Катки тралов и гусениц кромсают проволочные заграждения. Мощно бьют танковые пушки. Светящимися пунктирами уходят в темноту трассы пулеметных очередей. То здесь, то там короткими кинжальными вспышками ударяют вдоль траншей раскаленные струи танковых и ранцевых огнеметов.

Тральщики все дальше углубляются во вражескую оборону. Пройдена одна траншея, вторая, третья. Вокруг полыхает пламя. Всюду — трупы неприятельских солдат. Часть гитлеровцев бежит. Другие пытаются оказать сопротивление, суетятся у противотанковых пушек, кидают гранаты, но тут же находят смерть от огня наступающих.

Командир полка, припав к окуляру телескопического прицела, неотрывно следит за полем боя. Главная его забота о том, чтобы было четко выдержано взаимодействие, чтобы тральщики были обеспечены поддержкой других подразделений особого эшелона. В неменьшей степени это и моя задача. Оба мы ни на минуту не теряем связи по радио с командирами рот, передаем им целеуказания, уточняем обстановку.

Вижу, как темные маленькие фигурки стрелков, разведчиков и саперов передвигаются рядом с боевыми машинами. Короткими автоматными очередями они сметают гитлеровских фаустников и орудийные расчеты. Четко действуют танкисты. Прокладывая проходы, они одновременно уничтожают своим огнем и хоронят под гусеницами живую силу, минометы, противотанковые орудия и пулеметные гнезда противника. Вот только замешкались где-то самоходчики. А их поддержка при тралении крайне необходима… И на всю глубину полосы обороны… Может быть, потеряли ориентировку?

— «Сокол!» «Сокол!» Я — «Волга». Курс — на горящую копну сена!

Секунд через пятнадцать-двадцать в наушниках шлемофона звучит ответ:

— Вас понял. Курс — горящая копна.

Вскоре боевая линия самоходных установок приблизилась к тральщикам на расстояние зрительной связи. «Значит, действительно сбились. Видит ли их Лукин?»

В это время слышу по рации команду для командира дивизиона САУ:

— Зрительной связи не терять! Прикрыть огнем фланги!

Это уже Лукин. Значит, контакт установлен. Теперь все надежно.

Первая позиция преодолена. Остановить особый эшелон на второй позиции противнику также не удалось. Теперь обе группы Антипова действуют вместе, единой ротой.

Перед третьей позицией гитлеровцы ввели в бой танковую дивизию из своего второго эшелона.

Увидев большие силы немецких танков, притаившиеся за насыпью железной дороги и на опушке леса, связываюсь по рации с начальником штаба армии и прошу его «организовать» удар гвардейских минометов по квадрату 25–40. Одновременно на всякий случай ориентирую командира полка. Лукин и сам отлично все видит. Он передает обстановку командиру армейской танковой группы, наступающей следом, и приказывает командирам рот отвести боевые машины чуть назад, чтобы приготовиться к отражению контратаки огнем с места из-за укрытий. В разгоревшейся дуэли наши экипажи вывели из строя шесть вражеских танков. Два «панцерника» подбил Михайлин, но и его машина расстелила гусеницу, правда, повреждение удалось устранить. А над нашими танками уже с шумом проносились снаряды и плотно накрывали боевой порядок контратакующей дивизии.

Подошедшая армейская танковая группа с ходу врезалась в третью позицию противника. Тральщики стремились не отставать от линейных танков.

На одной из высоток стояла замаскированная в окопе «пантера». Поначалу наши танкисты ее не заметили, и в результате попала под удар боевая машина Усова: раскаленная болванка пробила люк механика-водителя и, шипя, упала на пол боевого отделения. Танк замер. Но Усов продолжал бить из пушки с места. Вторая болванка угодила в левый угловой шов «тридцатьчетверки» Бобылева. От такого удара внутри машины тысячи искр образовали огненный фейерверк.

Увидев на корме дым, старший лейтенант приказывает:

— Тушить! — Но не слышит собственного голоса, как никто не слышит и его — экипаж оглушен.