В открытое небо

Вновь аплодисменты. Мермоз не аплодирует. Он загипнотизирован.

Глава 71. Тулуза, 1934 год

Вот уже два года, как Тони не летает. В один невзрачный серый вечер, когда он машинально перелистывает поэтический сборник, содержание которого никак его не трогает, ему приходит телеграмма, неожиданно уносящая его в прошлое: «На следующей неделе вам следует явиться на завод Латекоэра в Тулузе. Вы приступаете к работе летчиком-испытателем опытных образцов. С уважением, М. Дора».

Книжка отброшена в сторону.

– Телеграмма месье Дора, безо всяких там громких слов, это и есть поэзия!

Консуэло, увлеченно разыгрывавшая партию бриджа с друзьями, подбегает узнать, что случилось.

– Дора вызывает меня в Тулузу – я стану летчиком-испытателем! Поедешь со мной?

Консуэло широко, словно филин, открывает глаза.

– В Тулузу? Ни в коем случае, дорогой. Ты же знаешь – я ненавижу маленькие города. Ненавижу все маленькое.

Тони обреченно склоняет голову. Из гостиной звучат обращенные к ней настойчивые призывы вернуться.

– Выезжаю в Монтодран.

– Прямо сейчас?

– На самом деле я уже уехал.

У месье Дора несколько новых седых прядей и лишний килограмм веса. Но взгляд его горит по-прежнему.

В ангаре Тони встречается с механиком производства Латекоэра, одним из тех, кто работает там всю жизнь. В руках у него разводной ключ, а из заднего кармана рабочего комбинезона свисает замасленная тряпка – точно так же, как при их прошлой встрече пять лет назад. Пока он и его коллеги-пилоты сто раз мотались в Африку и обратно, летали в Патагонию и в Анды, этот человек преодолевал расстояния не больше, чем тридцать шагов по длине ангара, в котором он работает.

– Мишле… Чем же ты все эти годы занимался?

– Чем и обычно, месье Сент-Экс. Работал.

– Но удалось ли тебе хоть раз полетать на самолете?

– О да, месье Сент-Экс! Как-то раз возникла непредвиденная ситуация, и для срочного ремонта меня отправили на самолете в Барселону.

– Так, значит, вы пролетали над Пиренеями!

– Думаю, да.

– И что вы ощутили, летя над горами?

– Ну… не помню, месье Сент-Экс. Я ведь в пути спал.

Есть вещи, недоступные пониманию Тони. Он остается в задумчивости, пока механик удаляется мягкой поступью верблюда.

Самый важный день своей жизни Мишле просто-напросто проспал!

Хотя, с другой стороны, думает он, это еще нужно понять, что есть самое важное. Для Мишле важностью обладает какая-нибудь там гайка, которая не желает откручиваться. Борьба с этой гайкой, которая потребует от него всего его мастерства, сил, терпения и ловкости, лично для него – истинное сражение. Мишле проживает приключения самого рискового пилота, лежа на испачканном смазкой полу мастерской.

Тони поднимает с земли новенький «Лате 290» с двигателем в шестьсот пятьдесят лошадиных сил, и Мишле смотрит, как тот отрывается от полосы. Сам он летал всего один раз, да и тот проспал, но на его глазах взлетали все они, он видел, как некоторые из них возвращаются, а другие разбиваются, падая на летное поле. Он наблюдает за тем, как месье Сент-Экзюпери отрывает от полосы несбалансированный самолет, и с сомнением качает головой. Это ж просто чудо, что тот еще жив.

В полете ему нужно фиксировать разные характеристики самолета, для чего между ног лежит блокнот для записей. Когда Тони приземляется, инженер со своим ассистентом, внимательно следившие за самолетом с земли, спрашивают летчика о его впечатлениях.

– Начиная с определенной скорости – плохо.

– С какой?

– Довольно высокой, близкой к максимуму.

– С пяти тысяч оборотов?

– Наверное. А еще кренится.

– Мы видели.

– На какое крыло крен?

– Ну… на левое.

Инженер и ассистент переглядываются. Им обоим показалось, что крен был на правое крыло.

– Вы уверены в крыле? Почему бы вам не взглянуть в записи полетного журнала?

Он вынимает блокнот и перед изумленными взорами инженеров не может не залиться краской стыда. На первой странице записано время взлета, а за ним – только некие закорючки и в большом количестве рисунки. Ни единого следа технических характеристик. Инженер сердито хмурит брови.

Поскольку самолеты «Лате» планируют переоборудовать в гидропланы, Тони командируют на аэродром в Сен-Лоран-де-ла-Саланк, что в департаменте Восточные Пиренеи на берегу лагуны Лёкат, для того чтобы протестировать машины, у которых колеса шасси замещены поплавками.

Ему вовсе не нравится соленая лагуна, где проходят испытания, дремотная скука Перпиньяна выводит его из себя. Как-то в воскресный вечер он усаживается со стаканом сидра послушать оркестр и поглазеть на накрашенных девушек, проплывающих перед ним в хореографии провинциальных ухаживаний.

Вносимые переделки и доводка трех аппаратов образуют трехдневную паузу в испытаниях, и Тони использует ее, чтобы поездом нагрянуть в Париж, устроив Консуэло сюрприз.