В ожидании августа

На посиделки к старшекурсникам меня вытащил мой сосед по комнате в общежитии, подводник, весельчак и балагур, который, естественно, в силу возраста (старше нас на пять лет), мало общался с младшекурсниками. Его все звали Леха, а, вообще-то, по паспорту, он был Леонид. И я всегда при всех подчеркнуто называл его Леонидом Ивановичем. При всем при том, ему это нравилось. Ведь он не салага какой-нибудь, а моряк-подводник.

Он сказал, что вот этот парень, показывая на меня, хороший журналист, печатается, пришел с ним и принес бутыль «Рояля».

– Закуска – за вами… Девоньки, как, примем моего товарища, зовут его Андрей? Не смотрите, что он молодо выглядит, он умный и может быть молчаливым и час, и два, и сколько надо…

– А повод-то, какой спирт хлестать? – Спросила моя будущая жена по имени Мила и посмотрела мне прямо в глаза, как следователь на допросе.

– Повод элементарный, – сказал с пафосом подводник Леха, – День Парижской коммуны, как историк – гарантирую, ни одна проверка ни слова не скажет. А потом – выход нового фильма о подводниках… Это моя профессиональная гордость и принадлежность.

– Лёнечка, у тебя нюх собачий… Мы молчали, никого из мужиков не хотели звать, но ты пришел, и тебе мы не можем отказать: вчера у Светки был юбилей. Она, естественно, смоталась на день к маме с папой, а вот сегодня – накрыла стол. Так что ваш «Рояль», надо понимать, будет подарком на 25-летие Светланы Константиновны!

– Дура ты, Милка,– сказала красивая высокая девушка с копной черных кудрявых волос. – Всё готова разболтать, даже о моих 25 проболталась…

– Светик, тебе только 25… И ты совсем скоро заканчиваешь вуз, и уедешь по распределению, и станешь абсолютно самостоятельным человеком. А тебе – всего-то 25! Так что, кто из нас дура? Мне вот уже 18, и ничего, не дергаюсь по поводу того, что закончу институт почти в 26…

Раздался дружный смех. Я ничегошеньки не понял с их возрастами. Усвоил только одно: вот этой красивой статной черноволосой женщине вчера исполнилось 25. Это плохо, потому что мне – 19, и они, все пять женщин, собравшихся здесь, скорее всего, вышибут меня отсюда как малолетку…

– Андрей, насколько я помню, ты стихи пишешь? – Спросила опять Мила.

– Нет, я об этом никогда не говорил. У меня лучше заметки получаются…

– Пока, суть да дело, почитай…

– Нет, я лучше Окуджаву почитаю, можно?

– Его мы и без тебя почитаем, – вставила Светлана Константиновна. – Ты вот умудрись своими понравиться.

– Ну, хорошо… Только не обижайтесь, если что.

И я начал читать, подражая, а, может, и, сдирая, у кого-то из символистов: «Эта черная ночь,/Словно черная кошка./А черная кошка,/Как черная ночь./До счастья осталось совсем немножко,/Лишь черную кошку в душе превозмочь…»

Воцарилась гробовая тишина. Все смотрели на меня. Леня начал ежиться: я знал, что он любит стихи, читает их по пьянке часами, причем, в аудитории не нуждается. Нередко слушателем становился я дин, и он мог всего Есенина до полуночи читать. Видимо, он раздумывал, как меня спасти.

– А еще? – попросила девушка, имя которой я не знал, но где-то видел ее в коридорах вуза.

– Да, Андрей, пожалуйста, почитай еще, – сказали сразу несколько девушек.

– Ну, хорошо, – сказал я, – это мой товарищ написал, еще в Москве, куда я случайно попал… Ну, – это неважно. И без перехода: «Я иду по глубокой сини,/Закатав штаны до колен./Улыбаются кровью осины,/Где-то дальний костер догорел…

В дверь громко постучали. Я умолк, машинально подвинулся к окну. Стук повторился и требовательный голос:

– Девочки откройте, комендант!

– Не закрыто, – как-то грубо и с пренебрежением крикнула Светлана.

В комнату вошла женщина в очках и с большими белыми оголенными руками, в платье с вырезом до пышных грудей и букетом цветов.

– Господи, Наталья Семеновна, ну, вы как всегда! – Сказала мягко, пытаясь, видимо, сгладить Светкину грубость, Мила. – Только командирским голосом Вы можете общаться с нами…

– Нет, это шутка… Я вас люблю как выпускников… Вы – моя опора и надежда вот перед такими сопляками, – комендант показала на меня рукой.

– Ну, что вы так огульно, Наталья Семеновна, – встрял Леонид, – это наш писатель, признанный журналист, его девочки сегодня специально пригласили на свое мероприятие…

– Ладно, балабол! – Сказала комендант. – С тобой у меня будет официальный разговор, но только не сегодня. Не будем Светочке праздник портить. С днем рождения, тебя, дорогая ты наша красавица, активиста, моя помощница по наведению порядка и дисциплины. Вот сразу чувствуется, что человек из военной семьи!

Она на удивление быстро вручила цветы, расцеловала Светлану, категорически отказалась сесть за пока еще не до конца накрытый стол и удалилась, сказав на прощанье:

– Приглядывайте за этими, смотрите, чтоб не надрались…