В ожидании августа

– Ничего-ничего… Он старше тебя намного, пенсионер уже, помучает годик, максимум, народ и уйдет. Вот тогда, может быть, и Юлия Мишина подрастет, а?

– Реально, так может быть. А мне, уходить?

– А ты иди-ка к Грише Ленскову…Он чудик, конечно, но работать с ним можно. Он глотку перегрызет за своего человека. Любому начальнику. Но ты должен пахать, реально помочь ему с аппаратными делами. Он буквально, насколько я знаю, зашивается. Тетеньки в секретариате не успевают, потому что их мало, четыре инспекции, все «наполеоны-гиганты», на козе не подъедешь… Не боишься финансистов-инспекторов?

– Я давно уже никого не боюсь… Я – журналист, без куска хлеба не останусь.

– Это хорошо, даже отлично! И с Юлькой я тебя разведу, и новую должность приобретем… Ну-ну, опять нос начал воротить? Я же любя и для твоего блага. Нельзя же падать так, как вы с Бородой е…, уровень надо держать! Он, мудрила, генерал армии, а его сопляки – засранцы схарчевали в два приема.

– Не его одного. Вашего шефа тоже проглотили эти ребята и не поморщились. А уж, куда выше, премьером был. Вы – рядом, с таким-то опытом! Макиавелли…

– Ладно, язва… Ты принимаешь такую конфигурацию? Тогда я звоню прямо сейчас Грише Ленскову…

Он прошел за письменный стол, через минуту оттуда донеслось:

– Гриш, привет! Да, это я… Меня вот тут один посетитель Макиавелли обозвал… Даже не знаю: обижаться или радоваться? Андрюха Ермолов, не помнишь его? В Совмине, да, с Бородой служил в Чутне… Вот хочу его порекомендовать тебе руководителем аппарата, а? Да, ругался я с ним… Дак, ведь с дураком и ругаться-то не будешь… Не знает он, конечно, финансы! Я что, знал ваши долбанные финансы и экономику. Надо было, освоил в пределах. Руководить надо! У тебя сколько народу? Вот видишь, а ты один. Нет, дорогой, начальник инспекции – не проводник твоей непосредственной политики, он – исполнитель. А вот, чтобы до него довести эту политику, идеологию и т.д. – нужен руководитель аппарата. Он же и спросит за исполнение твоих поручений и твоей политики… Вот и хорошо, я знаю, что ты не отрицаешь роль аппаратной работы. Ты мне еще спасибо скажешь!

Они еще долго говорили о поездке в Европу, о туре с постоянной визой, о внуках, о каких-то литрах выпитого на юбилее. Наконец, расцеловались. Стукнув рычажком массивного телефонного аппарата, Мосеев встал и направился ко мне.

– Что, брат, он помнит тебя, уважает за Палыча-Бороду, за то, что ты остался с ним до конца, не спрыгнул с подножки… Он возьмет тебя к себе. Но запомни две вещи… Прошу тебя. Он зануда и говнюк, каких свет не видел. Но должность у него – Действительный государственный советник, на нее не стыдно идти. Это первое. Второе – постарайся тихонько уйти от Юльки. Она закрутится, завертится, сама забудет, редко будет тебя видеть, все пройдет. Ты можешь мне дать слово?

– Могу, если это не унизит мое достоинство. Вообще, я стараюсь достоинство блюсти…

– Дай руку! Григорию Ивановичу Ленскову позвонишь сам… Юлии скажешь, что к Клемашину со всеми бумагами пойдет она сама… Скажешь, так надо, так папа, то есть, я сказал. Научи ее всему, чтобы от зубов отскакивало… Ну, а теперь иди, огорчи свою вздыхательницу в приемной. Она почему-то уверена была, что я заберу тебя к себе… А, кстати, пошел бы? У нас – раз в десять больше получают сотрудники.

– К вам – нет. А так, почему бы не рассмотреть, как вариант на будущее. Но мне приглянулся вариант с Григорием Ивановичем, теперь уже о пенсии пора подумать, с армией – почти 15 лет госслужбы, жалко терять. Вы-то свою пенсию успели оформить?

– Тютелька в тютельку…

–Небось, тысяч в 25?

– Бери больше, но не скажу, говорят плохая примета, я еще ни одной пенсии не получил, первую жду.

– Да зарабатываете тысяч 500 в месяц сейчас?

– Бери больше, больше, брат… Вот если бы у тебя все это было, я бы еще подумал, не разменять ли мне Юльку на тебя…

– Пошляк вы, сударь…

– Иди, а то опять поругаемся…

Я вышел в приемную, увидел глаза Лены, наполненные радостью.

– Договорились? – Спросила она.

– Да, но в другом месте…

– Как мне не везет…

– Проводите меня…, – я попытался заговорить ее, чтобы она не расплакалась прямо в приемной. – Знаете, мы отлично поговорили, но есть обстоятельства, стаж госслужбы…, который никак не решишь в ваших родных пенатах. Что же мне делать, Лена?

– Конечно, ничего: Владимир Викторович дурного не посоветует… Значит, вы будете в Комитете?

– Мы говорили о возможности перебраться к вам, но после выработки стажа…, – стояли лицом к лицу: один кивок головы и наши губы встретятся.

– Лен, у меня старший сын – ваш ровесник… Я – скоро дедом буду… Вы думаете, что я везде такой, как на людях, с журналистами… Господи, девочка, прости меня, я такую чушь несу…

– Это потому что вы меня совсем не знаете. Но я не обижаюсь… Вы для меня как герой с красивой открытки… Я даже на журфаке учусь, чтобы как-нибудь сказать вам об этом…

– Вот и сказала… А я не закончил журфак, не получилось, армия, женитьба, дети, то да се… Пришлось учителем становиться.