В ожидании августа

Лен-сков, Лен-сков, – я могу повторять эту фамилию сто раз, ничего родиться не может. – Я его плохо знаю… Может, посмотреть в Интернете? Это мысль… Боже мой, сколько здесь всего. Так, о первой отсидке в сизо – пустое… Это было еще при мне. Не дал, символически, конечно, бюджетных денег на предвыборную компанию президента… Схлопотал девять месяцев СИЗО. Формулировка – потрясающая: типа, его сын взял взятку старым автомобилем, о которой знал отец. Потом – федеральный налоговый орган, сразу первый зам, далее – руководитель… Стон пошел по всей Руси Великой.

Олигархи быстро его сковырнули, власть упрятала аудитором в Госконтроль. Работает второй срок, утвержден Парламентом страны, имеет ранг министра, исполнительной власти не подчинен. Но, так как он был все-таки министром финансов, можно себе представить, что он знает об этих «фигли-мигли»!? У него интересное направление – доходная и расходная части федерального бюджета. Все, ребята, он вас уел в любое время дня и ночи: у него налоговые поступления…

Скандалов у него, фактически, нет, хотя высказывания в адрес отдельных крупнейший фирм настолько остры, что впору открывать уголовные дела. Видимо, в этом весь Ленсков. И его не сломали ни застенки, ни падения «мордой в грязь».

«Как же быть? – Думал я. – Ведь мне, если все сложиться у него со мной, придется разгребать все его завалы, улаживать с прессой и не только с ней обострения и т.д. Он явно попросит связей со СМИ, так? Отказать я ему не смогу. Но и защитить я его в полной мере не смогу… Он никому не дает денег. Никогда, ни копейки. Это его официальная позиция, как министра финансов или любого другого федерального начальника, какую бы должность он ни занимал. А, может, вранье все это? Припрет, последнее отдашь. Такое сделают предложение, что не сможешь отказаться… Да мало ли чего бывает…

Стоп, парень. У тебя есть выбор?! Ты что, не говорил с Макиавелли? Значит, вылетишь, в принципе… Тем более, он все сделает, чтобы обезопасить свое чадо. Тебя в этих схемах просто нет… А может, не дергаться, оставить все так, как есть. Худо-бедно есть отдел, укрепить его созданным пресс-центром, собрать с миру по нитке еще пару-тройку вакансий и жить спокойно, как все живут… Нет, добра все равно не будет: Юлька – это во всех отношениях смертельная опасность. Главное в том, что я ей буду нужен еще месяц – полтора. Потом она найдет «другого члена политбюро»… Да, мало ли, что она найдет.

У Ленскова все надежнее: статус, зарплата… Я, думаю, у него в направлении она повыше будет раза в три. И остается всего-то пол шага до директора департамента, должности, которую он уже больше года держит вакантной… Вот тогда можно говорить, что ты, брат, восстановил почти все, что потерял после отставки с генералом Бородой и на госслужбе до него, в большом Совмине. Нет, я ни о чем не жалею… Я проработал почти два страшных, нервных, напряженных, но замечательных года. Мы с Бородой многое успели сделать, нам Господь сохранил жизни. Это опыт, который не пропьешь, это школа, которая дорогого стоит… Значит, я звоню прямо сейчас».

Нашел в справочнике приемную аудитора, набрал номер. Приятный женский голос:

– Приемная Ленскова…

– Скажите, Григорий Иванович на месте?

– Да.

– И с ним можно переговорить?

– Запросто… Как вас представить?

– Ермолов, Андрей Юрьевич… Начальник отдела по работе со СМИ…

– Минуту…

Через пять-семь секунд раздался голос с явно московским яканьем и хрипотцой:

– Привет, Андрей Юрьевич… Мне говорил Мосеев, я в курсе… Но надо повидаться… Сейчас я гляну, когда лучше это сделать… Слушай, а можешь прямо сейчас заглянуть? У меня как раз окошко образовалось, не пришел тут один товарищ…

– Григорий Иванович, я ведь на выселках, пока доберусь, минут двадцать пройдет…

– Это не страшно, готов? Я приемную предупрежу… До встречи.

И в это самое время в наш кабинет вошла Юлия. Я, наверное, имел вид человека, которого поймали на какой-то лжи. Даже покраснел, слегка. «Великая актриса» прошествовала мимо меня, поздоровавшись кивком головы. Сняла плащ, стала вешать его в шкаф. Она так красиво тянулась к высоко прибитой перекладине, что все ее тело превратилось в тонкую лозу. И, что удивительно, она знала, что делает, что за ней наблюдают и что она прекрасно выглядит в этой естественной позе.

Я дал ей возможность разместиться на рабочем месте, включить компьютер, привести волосы в порядок. Она не поднимала на меня головы: знала, что моя заместительница наблюдает и за ней, и за мной. А мне надо было переброситься с ней хоть парой фраз: я уже почти собрал папку для встречи с Ленсковым и готов был убегать. Встал, подошел к ее столу, сказал:

– Юлия Владимировна, нам надо сегодня переговорить… Но сейчас у меня встреча. Через час–полтора я вернусь, приготовьте отчет по аккредитации СМИ на совещание…

– Хорошо, Андрей Юрьевич, все готово, буду вас ждать с нетерпением…

Нинель Иосифовна одобрительно кивнула, давая мне понять, что я все правильно делаю: манера общения, тон, постановка задачи. Без перехода сказал, повернувшись к ней: