В ожидании августа

– А как я еще узнаю, как ведется отчет, какова процедура его прохождения? Ведь сейчас аппарат Комитета звонит уже не вам, а мне. Они с меня спрашивают сдачу материалов по графику… И это правильно. Раньше глупо было: начальники инспекций и так затраханные, а им звонит департамент подготовки коллегий и «срочно требует» представить материалы… А они, эти бумаги, еще у вас на столе, или у советников ваших, или в приемной запурхались девчата, а им некому дать по одному месту, подсказать, что главное, что – второстепенное… И забегали десятки людей с выпученными глазами. Систему надо отработать. Все должно соответствовать процедуре: инструкции по делопроизводству, другим основополагающим бумагам. А у нас – полный бардак, разброд и шатания. У вас времени нет, ваши приемная и секретариат еще не доросли до принятия решений такого уровня. В итоге, мы – худшие, срываем сроки, готовим материалы в спешке. В общем, несерьезно все это! Вот такие мои соображения.

– Да, ты во многом прав… Жилка аппаратчика у тебя, пожалуй, даже получше, чем у меня выработана. И то правильно: школа того, еще Большого Совмина СССР… Ты как с Премьером-то уживался?

– Вполне нормально…

– А меня он не долюбливал… Считал занудой, бумажным червем. Но работал я хорошо, придраться было не к чему, и он отправил меня на повышение, вдруг сделал министром финансов РСФСР, из замминистра финансов СССР отправил на республику. Это, в принципе, хорошо, столица, свое здание министерства, статус… В общем, я поначалу-то обиделся… А потом, так ему был благодарен.

Я слушал, молчал, но уже вполне понимал, что сегодня он объявит меня полноправным хозяином коллектива не только на время его отсутствия или, не дай Бог, болезни… Он даст 10 дней на то, чтобы мы вместе с начинспекций поработали процедуру и т.п., и т.д. Так и получилось: Григорий Иванович нажал кнопку на рабочем телефоне:

– Любовь Даниловна, настал ваш час… Зовите всех начальников инспекций и их замов ко мне… Сама приходите с бумагой для ведения протокола, чтобы потом я подписал Распоряжение на исполнение…

И без перехода, ко мне:

– Одна просьба: ты сегодня сиди и молчи. Я все скажу сам, хорошо? Только не обижайся, что буду торговать твоими идеями… И, второе, Андрюш, не пыжься: зачем эти модные ботинки, галстуки, сорочки за тыщи рублей… Финансисты – народ страшно консервативный и скупой! Хрен они тебе купят рубашку за три тыщи, если рядом лежит такая же за тыщу…

– Я – журналист, у нас было так: или джинсовая рванина, или все от Дольче Габбана… Я ваше пожелание принимаю, наверное, за годы работы в Совмине я тоже уже стал "вицмундиром".

Мы допили чай, посидели еще минуту в комнате отдыха, и тут дверь приоткрылась, просунулась голова милой хохлушки:

– Хлопци у сборе… Григорий Ваныч, чаем будем их поить?

– Нет, сегодня серьезное совещание, не будем расслабляться.

Следом за Любовью Даниловной Григорий Иванович, а за ним и я, вышли из комнаты отдыха. В кабинете за большим столом собралось вместе с советниками около 15 человек. Все напоминало интересную восточную церемонию. Перед двухметровыми часами, стоящими прямо за креслом начальника, уселся аудитор. По стенке справа от него расселись четверо начальников инспекций: я понял, что здесь главенствует чисто возрастной принцип. Слева от Григория Ивановича – пустое кресло, потом восседали советники, Любовь Даниловна, трое малознакомых мне молодых людей, видимо, заместители начальников инспекций. Все остальные (человек 8-10) сидели на стульях, близко расставленных у стола. Я стоял рядом с аудитором, не смея занять пустующее кресло.

– Друзья мои, поздравляю вас с окончанием бюрократических пыток и мук! Вот представляю вам Ермолова Андрея Юрьевича, который две недели назад был утвержден моим заместителем, руководителем нашего аппарата. Я специально выждал такую длинную паузу: думал, что не выдержит человек, сбежит от нас… Нет, выдержал, еще и принес свои идеи «как нам реорганизовать рабкрин» (помните такую знаменитую работу классика?). Прошу любить и жаловать. А вас, Андрей Юрьевич, прошу сесть по левую руку от меня.

Я плюхнулся в кресло, смотрел на молодые и старые лица, заметил, что совсем мало женщин-руководителей. Любовь подсунула мне новенький блокнот и шариковую ручку.

– Поехали! – Сказал Ленсков. – Прошу в течение 10 дней представить Ермолову графики прохождения материалов после окончания проверок. Отчеты он будет представлять мне лично, но только в установленные им сроки… Никакой суеты, беготни, хлопанья дверями… Все вопросы по взаимоотношению с аппаратом Комитета и региональными властями, где проходили проверки, – решает Андрей Юрьевич… Не вы, начальники инспекций, а Ермолов! Это – закон. Вы – аппарат, исполнители, он отвечает головой передо мной… А я – выше и перед Господом Богом!