В ожидании августа

– Надеюсь, ты меня понимаешь, Александр, как мужчина мужчину, она моя внучка. И троих детей водителя жалко, совсем, наверное, не видят отца… Потому ты можешь остаться у нас. Но я вижу, Ната уже всё передала тебе, вот глупенькая девчонка. Саша, береги её, мне будет очень больно, очень, если с ней что-то случится. Но ты – внук моего друга Николая Иваныча Караванова, я доверяю тебе…

– Константин Георгиевич, не знаю, что сказать даже. Боюсь пошлости, но я, честное слово, горжусь вашим доверием. Если бы не устои, традиции да боязнь пересудов, я бы сегодня женился на Наташе, хотя мы знакомы без году неделя… Я буду ждать, как она скажет, и буду надеяться, что вы поддержите её решение.

– Ты прав, Саша, тут не всё так просто. С нами, дедом и бабушкой, всё предельно ясно и понятно, лишних слов – не требуется. Сын у меня – военный медик, закончил академию, защитился, дважды, без пяти минут – академик, вирусолог. Его жена – тоже учёный врач, а её родители – в разводе, отец уехал на историческую родину, а мама – русская, переехала к родителям в Рязань, ухаживает за ними. Оба сдали в раз, отец в прошлом – боевой полковник Володя Соколов, я хорошо знал его по армии. Так вот, эмигрант последнее время зачастил к дочке, значит, к маме Наташи, агитирует детей на переезд, горы золотые сулит, Америкой, ихним гражданством приманивает, мало лаборатории – центр обещает им вручить. Я пытался с ним поговорить, боится он меня, прячется, так и не вышел на разговор. Ну, пакостник, наверное, с ЦРУ связан или с фармкапиталом, а там сотни миллиардов крутятся, самый прибыльный бизнес в мире. Я к чему всё это рассказываю? Чтобы, значит, не было недомолвок между нами.

– Понимаю. Что сказать? У нас тоже свои скелеты в шкафу… Об отце моём вы знаете, мама – из глубинки, биолог, болела алкоголем, больше десяти лет вообще не пьёт, сестра – "стучится в вуз", хорошая девчонка, но взбалмошная, возраст, наверное… – я готов был дальше рассказывать, думая, как поосторожнее подойти к Бобо, к тому, что я лежал в частной клинике и, наконец, почему взялся за этот фонд. Но генерал меня перебил:

– Саша, не обижай: вашей Татьяне Васильевне я доверил бы всех детей мира, не то, что своих вместе с внуками. Раз она столько лет жила с вами, с тобой, значит, приличных, настоящих людей подняла и вырастила. А недостатки сейчас можно у каждого найти. Брось в меня камень, если ты безгрешен…

– Есть один нюанс, о котором мне надо сказать вам, Константин Георгиевич. У нас нашёлся внебрачный сын деда, татарин по матери, который сто процентов – наш родственник, зовут его Бобо Константинович Доброволин. Поскольку мама у него умерла вскоре после родов, его усыновил директор школы одного сибирского селения, где дед Коля ещё холостяком был в командировке. Бобо давно знал, что он – сын Караванова, работал с ним бок о бок, но молчал, не хотел обижать Татьяну Васильевну, боялся, вдруг причинит своему отцу, с его инфарктным сердцем, новую боль. Короче, уже после смерти деда, он признался нам с отцом в родстве, сказал, чтобы привыкали, а если мы не примем его, он не обидится и фамилию менять не будет. Он ушёл с госслужбы в бизнес, все эти годы занимается транспортировкой нефти, газа, реконструкцией заводов, АЗС и тд., стал миллиардером. Вот откуда появился, в том числе, и фонд имени Караванова, где я работаю.

Генерал молчал, с кухни не выходили женщины, как будто они слышали наш разговор. Я решил сказать последнюю фразу:

– О его рождении мальчику рассказал директор школы, Константин Натанович Доброволин, старый уже человек, у которого работала мама Бобо. Этим именем она успела назвать малыша в честь их гостя – Караванова, опубликовавшего о школе очерк в центральной газете. Директор усыновил мальчика, в селе ничего не скроешь, сам потом умер в Израиле, куда Бобо, зная о настоящем отце, категорически отказался ехать.

– У меня принципиальное невосприятие нуворишей… Я не знаю даже, что и сказать. Твой-то отец признал его за брата? Значит, жизнь пойдёт в русле новых семейных отношений. Лишь бы вы были готовы к этому. А за деда твоего могу сказать одно: знай, Николай о мальчике, не ушёл бы в могилу с этим грехом. Вот тогда у вас точно был бы старший брат.

***