В ожидании дождя (СИ)

В этой истории трудно однозначно определить виновного, так как каждый из участников сыграл свою роль в цепи событий, приведших к трагедии. Отец, не разобравшись в ситуации и действуя на эмоциях, совершил ужасный поступок. Собака, сидя на цепи, была ограничена в своих действиях и могла среагировать на угрозу, даже если она и не была таковой. Она не понимала, что девочка просто играет, и в этом контексте ее укус стал защитной реакцией на неожиданное поведение. Что касается бабушки, ее детская шалость могла быть вызвана невинным желанием поиграть и испытать что-то новое. Однако ее действия, привели к непредсказуемым последствиям.

Итог истории действительно печален. Утрата Найды оставила глубокий след в жизни всех участников. Отец, погрузившись в алкоголь, вероятно, искал утешение от своей вины и горя. Он безумно любил эту немецкую овчарку, ведь растил ее со щенячьего возраста. Бабушка, выросшая в атмосфере утрат и жестокости, переняла это отношение к жизни, что, к сожалению, привело к формированию циничного взгляда на животных.

Эта история подчеркивает, как травмы и потери могут передаваться из поколения в поколение, формируя поведение и отношение к жизни. Она напоминает о важности понимания и заботы о тех, кто рядом, а также о последствиях наших действий, которые могут затронуть не только нас, но и окружающих.

К чему всё это?

Я наблюдаю в местных властителях избалованную, восьмилетнюю бабушку. Они, исполняют свои прихоти, не задумываясь о последствиях. Если им нужны напитанные магией камни, они их непременно получат, даже если для этого придется истребить всех тех, кого считают проклятыми. Не оглядываясь на страдания, они отказываются искать иные пути, пренебрегая возможностями развития. Это кажется им проще, легче. Подумаешь, ну умрет десяток, другой, «проклятых» — разве это имеет значение? Для них это не более чем безмозглые твари. И вот растет новое поколение, в чьи умы укоренилось убеждение, что подобное — в порядке вещей. Создаётся мрачный мир, где бездушные желания вытесняют разум, оставляя только разруху и опустошение. В этом ли заключена человеческая природа? Все ли мы обречены на такой цинизм, живя в тени собственных иллюзий и эгоизма?

А я, боюсь стать отцом бабушки, со всеми вытекающими последствиями. Там привязанность ограничивается лишь собакой, хотя и трепетной, как к члену семьи. Здесь же все многограннее. Я боюсь, что если он исчезнет, утратится что-то большее, возможно, даже часть меня самой. Если бы он был человеком, я могла бы назвать это любовью. Но даже с этой мерой сравнения, нельзя сопоставить ту тягостную связь, что связывает нас. Она явилась столь внезапно, словно вспышка света в темноте, и с каждым днем лишь множится. Эта связь утопает в страхе утраты, охватывающем меня с каждым взглядом на него. Я боюсь!

Этот мир стал для меня источником слабости. Во всех его гранях. Я нередко погружаюсь в слезы. Каждая мелочь способна сломать меня. На моих плечах лежит колоссальная ответственность — моя дочь. А все это под тяжёлым соусом неблагоприятного, злого и отсталого мира. Поэтому я боюсь лишних привязанностей. Я боюсь своих чувств. Я боюсь сломаться ещё больше, чем это уже произошло. Особенно из-за существа, чьих рук и губ, я никогда не смогу ощутить.

Занять руки и ум, пахать как одержимая, избегая встречи с медведем — именно так я пыталась справиться с нарастающим напряжением. Я словно находилась в ловушке, между ведром и топором, между вольерами и дремучими лесами. Моя цель заключалась в том, чтобы максимально погрузиться в работу, отбросить все навязчивые мысли, которые, как назойливые мухи, не давали покоя. Я старалась не замечать, как мимо проносятся дни и недели, погружаясь в рутинные дела.

Но однажды, в одну ужасную ночь, когда тишина вокруг казалась особенно гнетущей, я проснулась от пронзительного крика боли. Это было так неожиданно, что сердце забилось в бешеном ритме. Я выскочила на улицу, готовая столкнуться с тем, что так долго избегала, и оказалась свидетелем зрелища, которого так боялась

К нам снова прилетели всадники, и под покровом темноты, словно тени, они совершали обряд извлечения. Внезапно раздался пронзительный крик тигра — но это был не просто звериный рев, это было нечто большее. Он кричал не как дикий хищник, а как человек, охваченный ужасом и страданием. Этот звук заставил меня замереть на месте. Он был полон боли и отчаяния, словно в нем переплетались звериные инстинкты и человеческие эмоции. Я почувствовала, как холодок пробежал по спине, и сердце забилось быстрее.

К каждой его лапе была прикована цепь, которую держали ящеры. В середине импровизированного круга он метался, его крики разрывали ночь. Он орал, в то время как стоящие вокруг него люди спокойным голосом произносили какое-то заклинание, я же, не могла сдвинуться с места. Замерла, не в силах отвести глаза. Слезы снова потекли по моим щекам, ведь я видела не тигра. В моих мыслях, там мучили медведя.