В ожидании Роберта Капы

Это был рыбачий остров, маленький и тихий – где-то сто пятьдесят гектаров средиземноморских сосен, несколько привязанных у берега фелюг, сети, вывешенные для просушки, запах старого порта. Чем не место для отдыха воина после битвы. Эндре приехал из Испании усталым и с деньгами, только что полученными за репортаж от «Берлинер иллюстрирте». Франки жгли репортеру руки, богач из него явно не получался. Так что, узнав, что Вилли Хардак и еще несколько знакомых собираются на Леринские острова, что у Лазурного Берега, Эндре не стал долго раздумывать. Пригласил Чима и девушек с собой. Руфи идея понравилась, но она ехать не могла: только что подписала контракт с режиссером Максом Офюльсом на исполнение маленькой роли в фильме «Божественная», который как раз запускался в Париже. А Чим подрядился сделать репортаж о художниках Левого берега для редакции журнала «Вю» и уже пропустил все сроки. Эндре взглянул на Герту – та стояла, вздернув острый подбородок, чуть наморщив лоб и размышляя.

– Ну ладно. Почему бы и нет? – наконец улыбнулась она.

До Канн они добирались автостопом. Было очень весело: всю дорогу дурачились, воровали фрукты в огородах, ужинали в придорожных харчевнях. Позади оставались маленькие деревушки, сладко пахнущие цветущим дроком. Впереди открывались новые горизонты, аппетит был зверский, хотелось хохотать, впитывать солнце всей кожей, раствориться в этом прекрасном мире. Их охватил бешеный восторг перед жизнью, перед ее неведомыми путями. Из Каннского порта компания на маленьком суденышке отправилась на остров Святой Маргариты, солнце метало в воду свои горячие стрелы. Есть пограничная область между океаном и сушей, так же как есть и таинственная, темная и ослепительная одновременно пограничная область между душой и телом, подумала Герта, и ей вспомнилось белье, развешанное для просушки на крыше террасы. Душа Карла. Душа Оскара. Ее душа.

Казалось, она попала в рай. Остров раскаленных камней и бакланов, где волны лижут землю зелеными языками, с шуршанием скатываясь по песку. Тихое место, где нет ни ночных экстренных собраний, ни эха шагов, преследующих тебя до самой двери, ни разбитых стекол, ни мертвых птиц, ни свастик. Остров. Клочок суши вдалеке от большого мира, готового вот-вот взорваться. Море и песок. География и ничего больше.

Палатки разбили рядом с руинами крепости Фор-Руаяль, старинного готического форта, служившего госпиталем для раненых во время Крымской войны. По вечерам, чтобы приготовить ужин, разводили костер и садились в круг.

– В этих руинах жил загадочный пленник, – сказала Герта, и воцарилось молчание, как всегда бывает перед длинными ночными рассказами. И тогда она поведала историю человека в железной маске.

Никому не было ведомо, кто он такой и за какое преступление заточен. Он носил маску из черного бархата с железными пластинами, которые позволяли ему есть, не раскрывая лица. Его все время сопровождали два стражника, которым было приказано убить его, если он попытается снять маску. Одни клялись, что это брат-близнец короля-солнца; другие говорили, что это его брат-бастард, сын Анны Австрийской и кардинала Мазарини. Как бы то ни было, узника под большим секретом доставили в Прованс в запертой карете под кожаным пологом, а оттуда перевезли на остров в маленькой закрытой лодке. Рассказывают, что он был намного выше среднего роста и необычайно изящен. Одежду носил из самых дорогих тканей. Был отдан строгий приказ ни в чем ему не отказывать. Его кормили самой изысканной пищей. Подавали все, чего бы он ни попросил. Сидеть в его присутствии запрещалось. По вечерам он играл на гитаре мелодии, способные растрогать даже камень. Похоронили его обезглавленным, чтобы даже мертвого его не узнали.

– Унес свою тайну в могилу, – заключила Герта.

Эндре передал ей флягу, глядя на подругу как-то по-новому, завороженный ее голосом. Лицо Герты в отблесках костра казалось выкованным из бронзы. Она запрокинула голову, делая глоток, поднятый локоть указывал прямо в небо. Капля воды сползла по подбородку. Эндре подумал: у этой женщины дар рассказчицы. Речь ее текла как река. Слова звучали мягко и убедительно. Свет костра, сложенного из веточек, казалось, рисовал вокруг головы Герты сверкающий ореол.

Можно ли влюбиться в голос? До этого момента слова никогда не возбуждали Эндре. Никогда он не думал, что разговаривать может быть приятнее, чем, к примеру, совокупляться. Слова фотограф не жаловал. Словами можно загнать человека в ловушку. С сексом этот номер точно не пройдет, зато умелый говорун свяжет тебя по рукам и ногам, не успеешь и глазом моргнуть.

– Сколько ты всего знаешь, – сказал Эндре.

– Это Александр Дюма, – ответила Герта с улыбкой. – Я в детстве читала «Виконта де Бражелона». Это третья и последняя книга саги «Три мушкетера». А ты не любишь читать?

– Вообще-то люблю, но только о войне…

– А-а… – в том, как Герта подняла бровь, чувствовалась легкая ирония.