В ожидании счастливой встречи

У Ивана Ивановича так и отвисла челюсть. Смотрит на Валерия, а рот закрыть не может. Бывает так в жизни. Случается, при испуге и волосы шевелятся, бывает, встают дыбом. А вот челюсть отвисает исключительно от удивления. Так произошло и с Иваном Ивановичем. Он только и выдохнул: «Валера…» — и убежал.

В этой же будке за инструментальным шкафом Валерий нашел валенки — подшитые, добротные. И тут вспомнил, как еще в начале зимы «подшил» одному валенки. А было это так: зашел к ним в обогревалку кислородчик с валенками под мышкой, мужик злобный и привередливый. Сколько ребятам нервов попортил: откроют баллон с кислородом, а там воздух. Давно хотели его проучить, да все руки не доходили. А тут кислородчик собственной персоной на пороге.

— Валерка, ты подшиваешь валенки? Мне сказали, ты берешься.

Монтажники переглянулись.

— Кто сказал?

— Человек.

— А чего сам не можешь? Шило, мыло, дратва…

— Возиться неохота.

— Ну, хорошо, оставь, — согласился Валерий, — другому бы не стал, а тебе сделаю, кислородом выручаешь.

Заказчик было заколебался.

— Сделает. Этот не подведет, раз говорит, — в голос заверили монтажники.

— Оформляй через продснаб «пузырек» на валенок. Через час приходи.

Кислородчик за дверь, Валерий за валенки — и на улицу. Поставил их на лист железа толщиной со спичечный коробок, отчеркнул мелом, разжег бензорез, выкроил подошвы, приварил к ним болты и на эти болты закрепил валенки. Занес в будку и поставил на шкаф. Смотреть — не придерешься, подошва как точеная.

Пришел кислородчик, глянул. Из-за пазухи магарыч вынул, сам за валенками полез. Едва поднял. Перевернул, стоит вытряхивает. Парни за животы держатся. И тут дошло до кислородчика, как хватит валенком об пол — половица треснула.

Представив эту картину, Валерий расхохотался. Его смех в пустой будке был резок и неожидан. Валерий смутился. Что-то он как начальник стройки. Совсем недавно встретил он Фомичева: идет один и о чем-то разговаривает. «Вот и меня разбирает».

Валерий сунул ноги в валенки, мягко прошелся. Тепло, уютно. «Давно бы, а то ломаю жаркого парня». Он по-быстрому напялил на себя чью-то робу, подпоясался проволокой и вышел на улицу.

Разворачивались тягачи с санями, монтажники грузили задвижки, доски, провод, цепляли сварочные аппараты.

— Где Иван Иванович? — спросил Валерий.

— В управление побежал, двигать твою идею, — Жильцов тяжело вздохнул. — Где ты был раньше, Валерий, ну где ты был?..

Большой, неуклюжий, скупой на похвалы и нежность, бригадир не мог подобрать слова, не знал, как обласкать своего звеньевого, и только еще раз повторил:

— Ну где ты был…

Работал, а у самого от похвалы Жильцова прыгали зайцы в сердце. Он с трудом сглотнул слюну. Хотя он и был асом-верхолазом, сорвиголовой. В любое время на траверзе Валерий мог выдать чечетку, но и ему не хватало ласки, внимания, душевных слов, после которых и сил прибавлялось и умения.

Валерий рано остался без матери и рано отбился от отчима. В детстве, по-видимому, он недобрал материнского тепла. Лихости хватало, а вот чуткости, понимания? Всех в бригаде под свою гребенку мел. Терпеть не мог хладнокровных. Если даже человек работал заинтересованно, но без должного накала, Валерий выходил из себя. «Тлеешь…»

— Ну, не все же люди могут взрываться, — другой раз скажет Егор. — Человек работает, пусть работает, обязательно из кожи вылезать…

Но Валерий шпынял хладнокровных. Не любил и если кто во время перекура рвение проявляет: отдыхать — тоже всем вместе.

У Валерия в звене все хваты. Монтировать, варить, резать — слесаря, монтажники, механизаторы. При нужде ни лом, ни топор из рук тоже не выпадут. Котовская пятерка — «комсомольский экипаж».

Где узкое место, там и Котов Валерий. Вот и сейчас он долбит прорубь, его большая тень, словно подранок, скачет по откосу котлована. В проране бурлит, сечет лицо, руки косматая метель. Лед в котловане вспучило морозом. Подъедая суглинистый бурт, сукровицей сочится из бурта наледь.

Думали, гадали, как выручать насосную-утопленницу из-подо льда. Лбы расшибали. А парни пришли, глянули — сразу кто за лом, кто за трос. Проволоку приготовили, пробили две проруби: одну с одной стороны насосной, другую — с другой. Продернули проволоку, за проволоку трос. Проволокли его под насосной, подогнали экскаватор, трос на ковш — и экскаватором, как краном. Вира! Рывок! Только лед хрустнул, рассыпался, зазвенел — насосная болтается уже в воздухе на тросах, вода из будки, как из лохани, льет.