В ожидании счастливой встречи

— Ладно ему заедаться, пусть возьмет пескоструй, я погляжу, что он за ас. Этой «мазутой» строгать стал. — Петро пнул кучу.

— А ты добудь какой надо песок. Кто тебе его принесет, — повысил голос Иван Иванович. — Любите, чтобы вам на голубой тарелочке…

— Знаешь, Иван Иванович, иди ты знаешь куда, — озлился Петро, — до тебя тут…

— Не можешь, значит. На дело тебя нет, а лаяться — кобеля съел, так выходит?..

— Если пошло на то, то и найду…

Начальник участка поглядел на Ивана Ивановича.

— А что, и пойдет, и найдет, и добудет песок. Я в Петре не сомневаюсь нисколько. Отпустишь, Жильцов?

— Пусть идет.

Петро сходил в обогревалку, сбросил войлочные доспехи, вернулся с мешком за плечами.

— Ну, бывайте здоровы, не поминайте лихом.

— Ни пуха ни пера, — кричали вслед Петру.

Петро ушел в тайгу, а график наполз на красную линию.

— «Рубите» предел, — наседал на монтажников Крайнов. — Ты, Жильцов, смотри. Брагин, может, до скончания века песка не обнаружит. Его, может, и в природе тут нет, ты это учитывай…

— А ты, командир, сопла давай, — повышал голос и Егор.

Пескоструйные машины теперь не отключались даже в обеденный перерыв, но дело почти не двигалось.

Петро Брагин ушел в тайгу и канул. «Зря отпустили одного, — переживал Крайнов. — В такую стынь недолго и сгинуть человеку. Да мало ли что может случиться: подвернул ногу, спички потерял, наткнулся на шатуна». Такие мысли не одному Крайнову лезли в голову.

Егор успокаивал себя: «Петро — мужик бывалый, таежник, голову зря не сует куда не надо». А душа болела, и на следующий день снарядил Егор еще двух человек искать песок и наказал им:

— След Петра обнаружите — не бросайте…

Попытать «песочное» счастье отправлялись и добровольцы. Возвращались, вытрясали на стол Крайнова кисеты, мешочки — песок был непригоден.

Тревога за Петра передалась и монтажникам, они выбегали на реку, где пошире огляды, или на лысую гору — не покажется ли где Петро. Три дня тянулись, как три года. Иногда ругали Петра последними словами. Настырный, разве можно так издеваться над коллективом, лучше бы и не посылать.

Петро Брагин на участке показался неожиданно: вдруг вышел из-за уборной с тяжелым мешком за плечами. Его и не сразу узнали — закопченный, оборванный. А признали — сбежались, окружили. Общупывать мешок он не дал. До конторы проводили толпой. Прорабская не вместила всех, толпились у дверей, пялились через головы, вставали на цыпочки, заглядывали в окна. Но вот донеслось из прорабской: «Кварцевый». И Петра на руках вынесли на улицу. Под шум, под крики: «Вот же черт», «Надо же, где нашел?!»

— Где был, там меня нет, — смеялся усохший, но довольный Петро.

И не сосчитать, сколько ручьев и речек разворошил Петро — все не то. И уже возвращался домой. Вышел на речку. Огляделся и облюбовал для перекура «язык», что сильно выдался и порос молодым тальником, вроде бывшая коса. Он расчистил снег, натаскал дров, запалил костер, приставил чайник, посидел, покурил, напился чаю, передохнул. И тут обратил внимание, что песок в костре переливается, течет. И блестки в нем вспыхивают. Разгреб лопатой огонь: действительно песок струится — значит, чистый, нет примеси. Петро еще подумал: «Картошек бы сейчас». Встал на колени, сгреб лопатой угли, золу, взял горсть с краешку, где похолоднее, и сразу почувствовал, словно рашпиль держит. Поднес к глазам и не поверил: песок был что надо, именно такой, какой он искал. Он вытряхнул из мешка старую пробу. Еще покурил, подождал, пока песок остынет, и стал ссыпать его в мешок. От жадности ли, от восторга, но насадил полмешка, едва закинул за плечи. Чем ближе подходил к дому, тем тяжелее становился мешок, а бросать такой песок по дороге было жалко. Вот он из последних сил и донес мешок до участка.

Организовали вывозку песка. Дело сдвинулось, но время было упущено. График скакнул всего на воробьиный шаг.

— Неподатливо получается, Егор Акимович, сколько отнимает рук, а времени?

Жильцов только поглядел на Петра, но промолчал, вроде бы и не расслышал. Он и сам скрепя сердце смотрел на эту самодеятельность. На противни из листового железа — чуть поменьше волейбольного поля и побольше теннисного стола — засыпали песок. Эти жаровни дымили и дымом и паром, к ним было трудно подбираться монтажникам, чтобы лопатить песок, особенно на середине противня: обжигало руки, задыхались от дыма, в валенках было сыро, сапоги коробились от жары, морщились голенища. На перекуре Жильцов подсел к своему звеньевому.

— Ты вот скажи мне, Валерий, чем звеньевой отличается от рядового монтажника?

— Как чем? Тот же винтик, только шляпка поболе, — ответил Валерий.

Бригадир погрыз спичку.

— Правильно, Валерий. Этот шурупчик с большой шляпкой и должен, выходит, шурупить больше, как?..

— Ну, допустим.

— Раз так, значит, надо сушильный агрегат.

— Посылай на ВДНХ в Москву. Добуду.

— Хорошо. Дорабатывай смену, вечером посидим, подумаем.