В ожидании сердца (Пьесы)

Вера и Саша за ширмой. Как в театре теней, видны обнажающиеся тела.

НИНА. Господи, как же красива живая плоть!

МАРГО. Отвратительно! Меня сейчас стошнит.

МАША. Просто безобразие какое-то!

ВИТАЛИК. Вы ничего не понимаете. Ради этого, пожалуй, стоит слезть с дивана. Нина, можно я запишу ваш электронный адрес?

НИНА. Нельзя. Я умерла четыре года назад.

ВИТАЛИК. Жаль! Но я читал, лет через десять можно будет обмениваться эсэмэсками даже с загробным миром.

НИНА (испуганно). Не дай бог!

ВАЛЕНТИН БОРИСОВИЧ. Это, конечно, не совсем то, что я хотел для Верочки. Но кому интересно наше мнение? Мы здесь лишние. Им не до нас.

ИРИНА ФЕДОРОВНА. Эх, ты, дочь, – замуж невмочь! На кого мать бросила?

НИНА. Он про меня больше не думает. Пора возвращаться.

МАРГО (Маше). Нет, ты представляешь: она думает только об этом пьяном самце, неблагодарная тварь!

МАША. А он только – о ней, алкоголик!

ВИТАЛИК. Просто они счастливы – и мы для них больше не существуем.

ИРИНА ФЕДОРОВНА. Ничего! Остынут, отрезвеют – и вспомнят про нас.

ВАЛЕНТИН БОРИСОВИЧ. Пойдемте, коллеги, не будем им мешать!

ИРИНА ФЕДОРОВНА. Валя, ты меня проводишь?

ВАЛЕНТИН БОРИСОВИЧ. Конечно, Ирочка. Пошли!

МАРГО. Но мы еще вернемся.

ВАЛЕНТИН БОРИСОВИЧ. Обязательно вернемся!

НИНА. Вернемся…

На сцене темнеет. Призраки исчезают один за другим, точно ганут. На освещенном экране ширмы два любящих силуэта сливаются в один. Занавес.

Конец.

2005

Одноклассница, или Соврешь – умрешь! Мелодрама в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Светлана Погожева

Анна Фаликова

Михаил Тяблов

Федор Строчков ОДНОКЛАССНИКИ

Борис Липовецкий

Виктор Черметов

Иван Костромитин

Евгения Петровна Костромитина – его мать.

Ольга – дочь Светланы.

Окопов – майор.

Солдат.

1-й телохранитель.

2-й телохранитель.

ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ

Сцена первая

Комната типовой трехкомнатной квартиры, неплохо обставленной по стандартам восьмидесятых годов XX века. Направо кухня с балконом. Налево дверь во вторую комнату, прямо дверь в третью комнату, так называемую «запроходную». На стене фотопортрет улыбающегося бойца-интернационалиста, одетого в «песчанку» и тропическую панаму. В одной руке у него «калашников», в другой – гитара. Под портретом на тумбочке лежит гитара – та самая. В квартире полным ходом идет подготовка к застолью. Евгения Петровна и Светлана носят с кухню в «запроходную» комнату тарелки и блюда. Разговаривают…

СВЕТЛАНА. …И Чермет приедет?

ЕВГЕНИЯ ПЕТРОВНА. Звонили от него, сказали: обязательно приедет, если сможет!

СВЕТЛАНА. А разве он не за границей?

ЕВГЕНИЯ ПЕТРОВНА. Наверное, вернулся. Ему ж за границу слетать – как мне на рынок сходить. Богатый! Вон охрана-то с самого утра во дворе крутится. Иду из магазина, а меня у подъезда спрашивают: «Вы к кому?» «К себе!» – говорю. Не верят!

СВЕТЛАНА (смеясь). Пропустили?

ЕВГЕНИЯ ПЕТРОВНА. Пропустили. Но в сумку заглянули.

СВЕТЛАНА. Террористов боятся!

ЕВГЕНИЯ ПЕТРОВНА (как на митинге). Социальной несправедливости надо бояться! Терроризм – следствие. Раньше один вохровец с пустой кобурой целый завод охранял! А теперь? Везде эти… сик… сик…

СВЕТЛАНА. Секьюрити…

ЕВГЕНИЯ ПЕТРОВНА. Вот именно! С автоматами. В универсаме – охрана, в школе – охрана, даже в детском саду – охрана! Миллионы молодых мужиков, если в масштабах страны брать, баклуши бьют! От кого, спрашивается, охраняют? Ясно дело: от народа. Но если народ поднимется…

СВЕТЛАНА. Нет, Евгения Петровна, не поднимется.

ЕВГЕНИЯ ПЕТРОВНА. Почему же это он не поднимется?

СВЕТЛАНА. Народ у нас умный стал – понял: чем чаще поднимаешься, тем ниже тебя опускают. А вот охранников, думаю, поднять можно. Да! Особенно тех, которые богатых стерегут!

ЕВГЕНИЯ ПЕТРОВНА. Ты считаешь? Почему?

СВЕТЛАНА. Ну, сами подумайте: они же видят, как эти «новые русские» от дурных денег бесятся, свинячат, надуваются. И втайне их всех ненавидят. Кто в революцию помещиков громил? Дворня. Даже у Александра Блока усадьбу сожгли. Исторический факт. Вот вы, Евгения Петровна, охранников-то и поднимайте! Оружие у них, кстати, уже есть…

Светлана смеется, открывает дверь на балкон, смотрит вниз.