В ожидании сердца (Пьесы)

ГАВРЮШИН (наконец отвинчивает крышку, трясущимися руками подносит шейкер ко рту, залпом выпивает содержимое и оживает). Может, лучше еще родить кого-нибудь? Улучшенный вариант. От пожилых отцов случаются гении…

ГАВРЮШИНА. Да? Мысль интересная, но я не припомню, чтобы от храпа появлялись дети.

ГАВРЮШИН. В Поднебесной говорят: вино дарит желанья, но отнимает силы.

ГАВРЮШИНА. Умеют китайцы красиво – о грустном! Нет уж, давай как-нибудь разберемся с нашим ухудшенным вариантом.

ГАВРЮШИН (отдышавшись). Ее надо срочно выдать замуж.

ГАВРЮШИНА. «Выдать» – плохое слово. Напоминает предательство. За кого? Художник, кажется, был самым приличным из всех, кого она водила. Если придет за своим этюдником, будь с ним полюбезней!

ГАВРЮШИН. Что-то не приходит. Обидела его, наверное. Она это умеет. Может, нам ее пороть по субботам? Хотя нет… Недужных бить нельзя.

ГАВРЮШИНА. Чем же она больна?

ГАВРЮШИН. Девушка из интеллигентной семьи – это диагноз.

ГАВРЮШИНА (поворачивается и смотрит сначала на посветлевшее лицо мужа, а потом на шейкер; качает головой). Тогда и дипломат – тоже диагноз.

ГАВРЮШИН. Какой, интересно узнать?

ГАВРЮШИНА. Фуршетный алкоголизм. Мог бы и до обеда дотянуть! Придут люди. Неудобно.

ГАВРЮШИН (нервно). Значит, не мог! Не первый год с алкоголиком живешь. Пора привыкнуть. А кто будет к обеду?

ГАВРЮШИНА. Макс.

ГАВРЮШИН. Что это он вдруг про отца вспомнил?

ГАВРЮШИНА. Не догадываешься?

ГАВРЮШИН. Опять? Нет! Не-ет! Никогда!

ГАВРЮШИНА. Да, Леня! Да! И у него снова надежный бизнес-план.

ГАВРЮШИН. В прошлый раз его затея стоила нам тещиной квартиры.

ГАВРЮШИНА. Мама не любила, когда ты называл ее «тещей». Максим будет не один.

ГАВРЮШИН. Неужели нашел себе богатую невесту? Тогда пусть чудит…

ГАВРЮШИНА. Нет, он нашел себе богатую мать.

ГАВРЮШИН (меняясь в лице). Алевтина в Москве? Яду мне, яду!

ГАВРЮШИНА. Яд ты только что принял. Можно подумать, до меня ты десять лет жил с крокодилом!

ГАВРЮШИН. С крокодилом? Это было бы счастьем! Я жил с Чумой!

Сцена третья

Открывается дверь комнаты, выходит растрепанная полуодетая Алена.

АЛЕНА. Сколько времени?

ГАВРЮШИН. Рабочий полдень, дочка.

АЛЕНА. А где Ашотик?

ГАВРЮШИНА. Наверное, протирает свою барную стойку.

АЛЕНА. Мам, почему тебе не нравятся мои друзья? Они такие прикольные!

ГАВРЮШИН. Оденься! Постеснялась бы. Все-таки я мужчина.

АЛЕНА. Неужели?

ГАВРЮШИН. Где мой кнут эпохи Перемен?

АЛЕНА (встряхивает пустой шейкер). Там же, где и сабля эпохи Тан.

ГАВРЮШИН. Грубо. Без уважения к старшим. Не по-конфуциански…

АЛЕНА. А выхлебать мой коктейль – по-конфуциански?

ГАВРЮШИН (бормочет).

Сыновья, дармоеды, родному отцу
Никакого почтенья не кажут.
И вопят, и ругаются, что на обед,
Как всегда, не хватило им риса!

[1]

Китаец почтительно провожает его до спальни и скрывается за ширмой.

АЛЕНА. Ты поняла, что он сказал?

ГАВРЮШИНА. Поняла. Это из Ду Фу.

АЛЕНА. Сюр какой-то! Черт, башка трещит! Это все коктейль «Добрый лось». Говорила я Ашотке: водку, текилу, ром, абсент, кальвадос, коньяк и виски нельзя смешивать… с томатным соком. Экспериментатор долбаный! (Заглядывает в шейкер.) Ни капли не оставил. Отец называется! Так обломиться! Нажрусь нурофена…

ГАВРЮШИНА. Погоди! Сядь!

Дочь садится на стул, а мать начинает делать ей массаж головы.

АЛЕНА. Ой, больно!

ГАВРЮШИНА. Зато пройдет. Разве так можно?! От тебя разит, как…

АЛЕНА. …от папы?

ГАВРЮШИНА. Речь о тебе! В твоем возрасте я читала книжки, а не сшибала парней по ночным клубам.

АЛЕНА. Я не сшибаю, а коллекционирую.

ГАВРЮШИНА. Знаешь, как это называется?

АЛЕНА. Знаю! И о том, что вы с папочкой познакомились в очереди на выставку Петрова-Водкина, тоже знаю…

ГАВРЮШИНА. Да, в очереди. Заметь, к Петрову-Водкину, а не за водкой.

АЛЕНА (взвешивая на руке шейкер). А что, разве за водкой раньше в очереди стояли? Жестяк! Ну, и правильно, что ваш совок гавкнулся. Сейчас очереди только в крутые клубы. А правда, в совке секса реально не было?

ГАВРЮШИНА. Конечно, не было. Откуда? Нас с отцом вывели в инкубаторе, как цыплят. А тебя нашли….

АЛЕНА. В капусте?

ГАВРЮШИНА. В конопле!

АЛЕНА. Мам, после того раза я с дурью завязала. Честно!

ГАВРЮШИНА. Надеюсь. Снова поймать тебя за шиворот можем и не успеть.

АЛЕНА. Ну, прости, я была козой! Мне теперь в лоджию даже выйти страшно. Мам, а почему ты не изменяешь папе?

ГАВРЮШИНА (после молчания). Зачем?

АЛЕНА. Ну, не знаю, для тонуса хотя бы. Ты молодая, красивая женщина, а он пьяная развалина.