В парализованном свете. 1979—1984

Но даже не из-за обилия человеческих типов и характеров эту столь скромную часть занятых в зале мест следовало считать внушительной, а по банальной причине узости самой проблемы, обсуждавшейся на секции. Тем не менее сидящая в первых рядах солидная публика была исполнена чувства необыкновенной гордости и собственной значимости, как если бы она смотрела на область своей науки через увеличительное стекло и на месте лужицы видела озеро, а на месте ручейка — полноводную реку.

Впрочем, сидящие в первом ряду могли и вовсе не заметить малолюдности аудитории, поскольку были заняты исключительно самими собой, тогда как Инна объясняла пустоту в зале тем, что опубликованные тезисы ее доклада, к которому она столько готовилась, разочаровали тех, чье внимание должны были неизбежно привлечь. Скорее не умом, но безотчетным чувством она относила теперь весь камерный характер этого мероприятия, издали, из Лунина, представляющегося грандиозным и пугающе ответственным, лишь на свой счет и, конечно, на счет Триэса. Ее настроение заметно улучшилось бы, если вместо тревожного ожидания одиннадцати часов, когда председательствующий Сергей Сергеевич должен был призвать ее на трибуну, она села бы в дежурный автобус и доехала до любого из остальных зальчиков, где проходили заседания остальных секций и где участников собралось еще меньше.

Инна вслушивалась в усиленные динамиками голоса и почти не улавливала связи слов, возможно, потому, что первые сообщения были слишком далеки от той области, которой она занималась. Какой-то невзрачный горбун шел по проходу, поднимался по лестнице на сцену, раскладывал листки, откашливался, пил воду и монотонно, без пауз и ударений, читал написанное. Вот по той же лестнице взбегал избалованный герой эстрады, расслабленно облокачивался о трибуну, нежно шептал в микрофон, просил погасить верхний свет, и теперь уже только его безобразная черная тень, поигрывая указкой, продолжала плясать на белой простыне. Лица сменялись, смещались, сливались, превращались друг в друга. На трибуне преображался каждый, будто переодевался на виду у всех. Будто, подключенный невидимыми проводами к детектору лжи, поневоле сообщал о себе, что скрывал или даже не замечал за собой раньше.

От имени Института токсикологии выступила решительного вида дама в крепдешиновом платье с толстым кренделем пепельных волос. Многочисленные таблицы, совершенно не воспринимаемые из-за обилия цифр и обозначений, свидетельствовали о том, что многие вещества, испытанные в Институте токсикологии, обладали различным, подчас прямо противоположным, действием на живые организмы в зависимости от количества, способа и периодичности их введения. Но в одинаковых условиях разные животные одинаково реагировали на эти вещества, что давало возможность судить об их относительной вредности.

Председательствующий предложил задавать вопросы, и сразу взметнулось несколько рук. Было ясно, что эти как бы наспех вбитые колья кладут начало строительству баррикады. Сергей Сергеевич кивнул, разрешая восставшим произвести первый выстрел. С места вскочила маленькая женщина, похожая на Гавроша.

— Микрофон! — распорядился Сергей Сергеевич.

Тотчас рядом со сценой возник молодой человек. Согнувшись, словно под тяжестью армейской катушки с телефонным проводом, он ринулся по проходу, разматывая за собой шнур.

— Скажите… Скажите, пожалуйста, — послышалось тяжелое, прерывистое дыхание женщины-Гавроша, как если бы только что не троюродный племянник доцента Казбулатова, а она сама бежала по залу, — вы проводили испытание на крысах?

— Называйте свой институт! — прогремел на весь зал голос Сергея Сергеевича.

— Институт охраны насекомых и грызунов. ИОНГ.

— Спасибо.

Сергей Сергеевич выжидающе повернулся к трибуне.

— Да, — последовал исполненный достоинства ответ, — проводили. Не только на крысах. На морских свинках тоже.

— Кто еще хочет спросить?

Сергей Сергеевич наугад ткнул пальцем в зал.

— Броневая. ИОНГ.

— Снова ИОНГ? Так. Ясно. Пожалуйста…

— Почему данные таблицы три не согласуются с данными предельно допустимых концентраций, представленных в таблице шесть?

Занимающая господствующую высоту докладчица отражала все атаки. Еще бы! За ее спиной — Институт токсикологии, ИТ, старая, испытанная крепость, которые ристательницы недавно созданного ИОНГа просто не в силах взять штурмом. Тем не менее ионговки продолжали наступать.

Следующий их вопрос касался некой цифры (четвертая таблица, пятый столбец, двенадцатая строка сверху). Как смогли они из третьего ряда разглядеть то, что Инна при всем желании не могла увидеть из второго? Пользовались полевыми биноклями?

Докладчица смешалась, и это был первый успех. Воодушевленные им, сразу две представительницы ИОНГа поднялись со своих мест. Одна из них, овладев микрофоном, открыла по трибуне шквальный огонь.

— У вас вопрос или выступление? — перебил ее председатель.

— Вопрос, — ничуть не смутившись, отвечала ионговка.

Впрочем, дело уже было сделано, артподготовка проведена. Еще тянулись из зала руки, когда Сергей Сергеевич приостановил сражение.