В пасти Дракона

На лице умиравшего заиграла улыбка.

— Она... дочь вышивала... Со мной в могилу положите!.. О-ох!.. Небо на меня опускается... душно... Кисет со мной... Господи! В руки Твои...

Последних слов он не договорил. Лёгкая судорога пробежала по телу, пальцы впились в землю.

— Конец! Вечная память герою! — смахивая слезу, сказал старик-командир. — Пойдёмте!..

Они прошли, опустив глаза в землю, среди окружавших своего начальника казаков, тоже смущённых и примолкнувших в эти тяжёлые мгновения...

Отряд стал на привал в ожидании следовавших за ним главных сил. Шатов, легко раненный в плечо, остался в отряде. Он, забыв об усталости, взялся за поиски Зинченко. Казак пропал бесследно. Исчез также и Тянь-Хо-Фу. Николай Иванович не знал, что и подумать об участи смельчака, которого успел полюбить в эти тяжёлые дни. Казалось наиболее вероятным, что Зинченко попал в плен. Но к кому? Все китайцы, засевшие в лагере на берегу Пей-хо, либо попались в плен, либо погибли. Шатов терялся в догадках, но ни к какому положительному выводу о судьбе казака прийти не мог.

Между тем, со стороны Тянь-Цзиня подходили всё новые отряды союзников. Явились живые, весёлые, подвижные французские солдаты, среди которых не смолкали шутки, также обезьяноподобные японцы, важные немецкие воины, думавшие теперь только об одном, как бы им исполнить приказание: «заставить китайцев страшиться даже косо взглянуть на немца»; подошли черномазые индусы — «сикхи» — в своих белых тюрбанах... но во главе всего этого смешения племён стояли серые чудо-богатыри — наши герои-солдатики, страшные в бою и кроткие, незлобивые, когда стихал шум битвы...

В отдельной простой палатке расположился на привал командовавший всеми союзными силами генерал-лейтенант Леневич, на долю коего выпала труднейшая из задач: не только вести войска в бой и побеждать врагов, но и ладить со всеми союзниками, из которых каждый думал по-своему и заботился только о своих интересах...

Соединённый союзный отряд шёл на Ян-Цун, до которого не так ещё давно не смог добраться злополучный Сеймур.

В необыкновенно жаркое утро 27-го июля отряд двинулся на этот город, занятый большими силами неприятеля. Открывали наступление, как и всегда, русские с генералом Леневичем во главе. За нашими следовали французы с батареей, «сикхи», английская артиллерия, Немцы и японцы с их обозами.

Поразительно качественно была организована у японцев интендантская часть. Словно в Иеддо знали о предстоящих грозных событиях и успели заранее подготовиться на славу к этой совершенно неожиданной войне. Бог знает, откуда взялось множество японских кули; обозы оказались снабжёнными всем, что необходимо в военное время. Санитарная часть была организована, как нельзя лучше. Европейцы оказались далеко позади своих желтокожих союзников.

Отряд проходил по берегу Пей-хо.

Местность становилась живописной. Видны были китайские деревеньки, но они стояли безмолвными: люди все разбежались, покинув свои хижины, где они жили много лет, не зная ужасов войны.

Вот издали донеслись пушечные выстрелы. Это китайцы встречали подходивший авангард союзников.

— Жаркое будет дело! — говорили в отряде.

— Да, без боя китайцы Ян-Цун не сдадут...

— А овладеть им нужно... во что бы то ни стало. Это же ключ к Тянь-Цзиню и Пекину.

— Возьмём... Индусы, японцы да европейцы там уже.

— Ах, что в них во всех толку! Полковник Модль с двумя ротами 2-го полка пошёл к железнодорожному мосту... вот залог успеха.

Так и было, европейцы ещё не успели занять позиции, а полковник Модль со своими молодцами выбил китайцев из двух пригородных деревень и занял мост через Пей-хо.

Около полудня собрались против Ян-Цуна все союзные силы и стали в боевую позицию. Левый фланг заняли русские, справа стала американская полевая артиллерия, в середине — индийские стрелки. Впереди всех в камышах засели роты 2-го полка и без устали обстреливали китайцев.

Генерал Леневич выехал на передовую позицию. Место было очень опасное. Китайцы словно внимания не хотели обращать на европейцев и весь огонь направили на русских. Пули, как град, шлёпались здесь. Гранаты то и дело рвались с громом и шипением, но русский генерал оставался под огнём до тех пор, пока не изучил положение стороны.

— Второй батарее занять позиции у железнодорожного моста! — приказал Леневич. — Господ английских офицеров просить открыть огонь.

Приказание было отдано ясное, оставалось только его исполнить, но проходило время, а со стороны, занятой англичанами, не раздалось ни одного выстрела.

— Что же это они? — заволновались вокруг генерала. — Такая медлительность только испортит всё дело.

Как раз в это время с насыпи затрещали выстрелы.

— Ну наконец-то! — вздохнули облегчённо. — Молодцы, сипаи... держись теперь, китайцы!

Прошли две-три минуты.

— Да вовсе не сипаи на насыпи! — разглядели в бинокли. — Вон эти господа стоят и не чешутся.

— Не сипаи? Кто же тогда?

Внимательно изучали в бинокли насыпь.

— Наши там... Казаки!