В песках пустыни

В течение двух часов путники шли с энергией отчаяния. Наконец, их стало клонить ко сну, и они должны были передохнуть. Однако, в четыре часа ночи холод поднял их: они проснулись совсем окоченелые и снова зашагали. Пять часов они шли, не останавливаясь, потом час отдохнули и снова пошли. К полудню жара стала так невыносима, что не было возможности двигаться.

На северном склоне одного из холмов Касим сгреб лопатой верхний раскаленный слой песку, и измученные путники, раздевшись догола, улеглись на нижнем холодном слое. Платье они повесили на лопату, чтобы предохранить себя от солнечного удара.

Так пролежали они весь день. В шесть часов вечера встали и опять пошли до часу ночи, пока снова не свалились в изнеможении. На заре следующего дня, после нескольких часов пути, во время которого они брели точно пьяные, Касим вдруг остановился и, не говоря ни слова, схватил Гедина за плечо и показал на восток.

Как ни вглядывался Гедин вдаль, он ничего не мог рассмотреть. Наконец, Касим объяснил, в чем дело: вдали виднелся зеленый куст. Зеленый: это значит, — живой, значит — близко вода.

Это придало обоим бодрости, и они быстро пошли по направлению к кусту, не сводя с него глаз. Подошли. Кустарник действительно был свеж, корни его, значит, доставали до воды. Стало-быть, недалеко вода.

В радости нарвали они свежих листьев и нарезали сочных стеблей. Отдохнув затем немного в скудной тени куста, они с новой надеждой двинулись по барханам. Пройдя еще час, они встретили другой куст, тоже зеленый, а дальше к востоку виднелось их много.

Но тут жара взяла свое, — оба друга разделись, зарылись в песок, пролежали десять часов, как полумертвые, и потом, не говоря ни слова, потащились дальше.

Часа через три Касим опять внезапно остановился: вдали между холмами что-то чернелось. То были два прекрасных тополя. Их листья были слишком горьки, чтобы их есть, но друзья нашли им другое применение: они растерли себе ими тело, так что оно стало влажным.

Это принесло им некоторое облегчение. И тут им надо было бы вырыть колодезь, но лопата вывалилась из ослабевших рук. Они легли и пробовали рыть ногтями, но и из этого ничего не вышло. Тогда они собрали в кучу все сухие листья и зажгли огромный костер, в надежде, что Ислам увидит его и будет знать, куда итти.

Утром они поплелись дальше. Песчаные холмы опять становились все выше и выше; ни кустов, ни тополей больше не было видно. Перед несчастными снова простиралось желтое море песка. В отчаянии они бросились на него, даже не сгребая верхнего раскаленного слоя, и пролежали несколько часов в забытьи. Бесконечно долгим казалось им это время. Но силен и вынослив человеческий организм. Когда на песке протянулись вечерние тени, Гедин приподнялся и взглянул на своего спутника. Вид у него был ужасный; совсем белый, распухший язык висел, точно чужой; губы посинели; он икал и тело его при этом все содрогалось… Очевидно, смерть была близка, и Свен Гедин почувствовал ее в стеклянных, точно остановившихся глазах Касима.

Должно быть и Гедин, если бы мог посмотреть на себя, увидел бы в своих чертах те же признаки надвигающегося конца. Но он не хотел об этом думать.

10 Вода, вода!

Когда взошло солнце, Гедин, собрав все свои силы, приподнялся и взглянул на восток. Но что это? Неужели обман зрения или действительность? На горизонте он увидел, вместо обычной зубчатой линии песчаных холмов, ясно выступавшую темно-синюю полосу. Лес, желанный лес, а с ним река и спасенье были впереди…

Кое-как Гедин растолкал Касима и объяснил ему, в чем дело. Жизнь снова охватила друзей своими мощными объятиями и, напрягши последние силы, они двинулись на восток к источнику влаги.

Через час оба путника стояли у опушки прекрасного леса. Вокруг весело распевали птицы, в воздухе гудели насекомые, все было полно ликующей жизнью. А они, несчастные, в течение стольких недель боролись со смертельной пустыней…

"Схватившись рукой за лоб, — говорит Гедин, — Мы стояли, как очарованные, едва веря, что это был не сон. Виднелись и следы людей и лошадей. Какое счастье! Мы спасены…"

Но это еще не был конец. Надо было добраться до воды, которая должна была быть где-то тут близко. Но где? Сил не хватало пройти еще несколько шагов.

Касим свалился окончательно и глухо бредил. Гедин тоже не мог двигаться. Сколько времени пролежал он так, на влажной земле., он не помнил, но к вечеру он приподнялся и стал звать Касима. Тот не откликался.

Не желая терять времени, Гедин, вооружившись палкой от лопаты, направился в лес один. Поминутно он спотыкался и садился для отдыха на лежавшие на земле деревья. Когда у него не хватало сил, он полз, раздирая платье и руки. Наконец, стало темнеть, а Гедин, борясь с охватывающим его сном, все еще продолжал ползти. Наконец, лес разом прекратился, и перед несчастным открылось русло реки; но оно было сухо, как песок в пустыне. Это было старое высохшее русло реки Хотана.

"Как? Умереть здесь, у самой реки, от жажды? — молнией пронеслось в голове у Гедина, — нет, ни за что. Итти вперед, вперед во что бы то ни стало…"