В плену безудержных желаний

Тори сделала глубокий вдох и почувствовала знакомый запах корицы.

— Это…

Серьги с бриллиантами превосходной огранки и спускающиеся от них на тонких цепочках капли обсидиана были безупречны.

— Я никогда не видела ничего подобного. — Как геологу ей в основном приходилось иметь дело с камнями в их природном состоянии, хотя она вполне могла оценить стоимость их обработки. Но не это было главным. Главным было выражение лица Ашрафа.

Ее сердце замерло. Возможно ли?..

— Тебе нравится? — Ашраф внутренне поморщился. Словно ребенок, выпрашивающий одобрения у взрослого, или влюбленный подросток, мечтающий о девочке, которая никогда не будет его. — Очень. Но я не могу…

— Конечно, можешь. — Он сделал паузу. — Эйша будет разочарована, если ты их не наденешь. Она сказала Брэму, какого цвета будет платье, зная, что он передаст это мне.

Тори прикусила губу. Ашраф знал, что ей нравилась Эйша, и это было ему приятно. Эйша и Брэм заботились о его делах и безопасности с тех пор, как он унаследовал трон. А искренняя дружба — большая редкость в королевском дворце.

— Хорошо. Спасибо тебе.

На ее щеках выступил румянец. Ашраф знал, что она не привыкла к подаркам. Ему это нравилось. Нравилось, что она никогда не принадлежала другому мужчине.

Он смотрел, как она сняла свои скромные серебряные пусеты. Когда она повернулась, свет заиграл на гранях камней, сразу привлекая внимание к жемчужной белизне ее кожи.

Ашраф почувствовал, как участился его пульс.

Великолепная Виктория.

И скоро она будет его.

Не только потому, что она была матерью его сына. Но потому, что он хотел ее. Он хотел ее так, как никогда не хотел ни одну женщину.

Эта мысль могла быть откровением. Вместо этого она оказалась последним кусочком пазла, ставшего на свое место.

Его взгляд перешел от ее кожи к платью, мерцавшему, словно звездное небо в пустыне. Тонкая серебристая вышивка вокруг горловины уступала место глубокому черному — там, где тонкая ткань мягко обхватывала ее великолепное тело.

Ашраф сглотнул. Его инстинкт призывал забыть о людях, собравшихся в большом зале дворца, и провести вечер с Тори.

Но у него были обязательства перед его народом. Обязательство перед Тори. Показать ей, каким может быть ее мир в Зе-Альде. Что включало в себя и такие мероприятия, как сегодняшний вечер. Не столь увлекательное, конечно, как посещение восточного базара или горной деревни. Но она должна была знать все. А он — надеяться, что реальность дворцовой жизни ее не отпугнет.

Как и ожидалось, его появление с Тори под руку вызвало всеобщее волнение. Публика возбужденно загудела, и матроны с их перезревшими дочками едва могли скрыть свое огорчение.

Ашрафа это не смутило. Тори была его гостьей. Когда она выйдет за него замуж, им придется признать его выбор.

Никто из них не обладал достаточной смелостью, чтобы прямо высказать свое неодобрение. Что женщина рядом с ним не происходит из элиты Зе-Альде. Что он допускает прикосновение к ней на публике — даже если их руки едва соприкасались. Что он нарушает традиции, появившись на приеме в европейском костюме.

Они смирились с переменами в политике, поскольку даже самые упрямые из них наконец смогли оценить их преимущество. Но изменения в традициях двора бросали вызов их чувству превосходства.

Тем не менее Ашраф знал, что и это будет преодолено. Его нация изменилась. Сегодняшний прием ему нравился больше, чем другие. Шире стал социальный состав и более свободной сама атмосфера вечера. Особенно после того, как публика вышла наружу, чтобы посмотреть выступления наездников и акробатов. Он видел восторг Тори и наслаждался ее энтузиазмом.

Ближе к концу вечера он оказался в компании армейских офицеров, с которыми когда-то вместе служил. Тогда он считал, что нашел свое призвание в военном деле. Но отец заставил его отказаться от этой карьеры, возмущенный мыслью, что презренный кукушонок хоть в чем-то может достичь высот.

Участвуя в общей беседе, Ашраф то и дело поглядывал в сторону маленькой группы из четырех человек. Там была Тори, очаровательная в своем черном платье, рядом с ней Эйша и еще одна женщина и мужчина, в котором Ашраф узнал международного дипломата. Разговор шел непринужденно, то и дело прерываясь взрывами смеха.

Потом он увидел, как к ним приблизилась пара постарше. Вспыльчивый министр внутренних дел и его надутая жена. Министр что-то сказал, и щеки Эйши вспыхнули. Двое иностранных гостей замерли.

Ашраф сделал движение в их сторону, но его остановили.

— Нет. Подожди.

Это был Брэм.

— Какие-то проблемы? — спросил один из их армейских друзей, пытаясь разглядеть сквозь толпу.

— Ерунда, — сказал Брэм. — Не стоит беспокоиться. Кроме того, я думаю…

Он был прав. Каким бы ядом ни сочились слова министра, очевидно, это не сработало. Когда заговорила Тори, министр был озадачен, а на лице его супруги проступило замешательство. Потом, не обращая на них больше внимания, маленькая компания продолжила свою беседу. На щеках Тори играл румянец, но все равно она выглядела великолепно.

— И все же я бы хотел узнать, в чем дело, — сказал Ашраф. — Прошу меня извинить.