В плену королевских пристрастий

– Теперь люблю, всем сердцем люблю, Луиза. Матушка спасла меня, и от страшной смерти спасла, и душу мою спасти стремится… Так что я действительно все врала тогда… Ты была абсолютно права. Так что я вдвойне перед тобой виновата, – не вставая с колен, тихо проговорила Кэти.

– Сказала же, что простила, вставай, – Луиза потеребила ее за плечо. – Расскажи лучше, как в замке сейчас, как папа, что леди Гиз делает? Ой, я совсем спросить забыла, матушка, и Вы мне не сказали ничего. Кто родился-то у Вас: мальчик или девочка? У нас еще одна сестра или брат теперь есть?

– Ты что ничего не знаешь? – начавшая было подниматься с колен, Кэти вновь осела на пол.

– Что не знаю? – удивленно спросила Луиза.

– Умер у меня ребенок, – тихо проговорила Алина и взяла Кэти за плечо, – поднимайся, пойдем посидим на скамеечке все вместе, что стоять посреди залы.

– Как умер? – Мария потянула Алину за руку. – Когда умер? Почему Вы нам ничего не сказали?

– Извини, милая, не знала я, что не сказали вам о том, – Алина, грустно улыбнувшись, ласково погладила ее по голове, – Вот и не рассказала.

– Это что, еще до того как папа нас сюда отправил, произошло? – подавленно спросила та.

– Да, моя хорошая. При родах он умер, и я сразу в монастырь уехала после этого, а когда вернулась, узнала, что и вы уже в монастыре… Поэтому и думала, что вам сказали.

– Нас папа из-за этого в монастырь отправил? – Луиза испытующе посмотрела на нее.

– Все сложней, дорогие мои… Тут так сразу и не объяснишь… Может, все же присядем? – она отошла к скамейке и села, Мария и Луиза сели рядом, Кэти чуть поодаль.

– Дома у нас небезопасно вам оставаться было… Поэтому папа и отправил вас сюда. Он боится за вас, хорошие мои, – продолжила герцогиня, – И еще хочет, чтоб с пути истинного вы не сбились… Пройдет время, вы твердую веру обретете, такую, чтоб не сбило вас с пути истинного никакое искушение, тогда и вернуться домой позволит и женихов вам найдет хороших… Все будет хорошо, ласточки мои любимые.

– А от чего у вас ребенок умер, матушка?

– Вы умеете хранить тайны, мои хорошие? – Алина испытующе посмотрела на младших дочерей, – можете мне пообещать, что не расскажите никому то, что я вам сейчас скажу?

– Да, матушка, обещаем, – в один голос проговорили и Мария, и Луиза.

  Кэти испуганно сжалась.

– Демон у нас в замке появился, он его и убил. Оттого и испугался за вас отец.

– Демон? – ахнули обе девочки, – Вы не шутите, матушка?

– Нет, не шучу, такими вещами не шутят… Только о том знать никто не должен. Иначе все слуги наши разбегутся, да и вас никто замуж не возьмет.

– А что же делать-то теперь? – испуганно спросила Мария.

– Молиться, мои хорошие, может, и оставит он нас…

– Я буду молиться, матушка, – пообещала Луиза.

– И я тоже, – согласно кивнула Мария, а потом тихо добавило, – жаль, что у Вас ребеночек умер… я за него тоже помолюсь.

– Благодарю тебя, радость моя, – Алина притянула ее к себе и поцеловала, а потом поцеловала Луизу, – девочки мои дорогие, какие же вы у меня умницы.

  В это время в зал заглянула служительница и, поклонившись игуменье, тихо проговорила, – Служба чрез десять минут, матушка.

  Та повернулась к Алине, – Останетесь на службу, Ваша Светлость?

– С удовольствием, матушка, – Алина поднялась, – пойдемте, мои любимые. Ты будешь петь, Мария?

– Да, матушка – в глазах Марии сверкнула гордость.

– Это замечательно. Я с удовольствием послушаю.

– Может, после службы зайдете ко мне? Поговорить бы нам, – проговорила игуменья.

– С радостью, матушка, – кивнула Алина.

   После службы Алина с Кэти зашли в келью игуменьи. Закрыв дверь, та пристально посмотрела в глаза Кэти и проговорила:

– Вот что девонька, общаясь с сестрами, чтоб не смела ни слова про демона говорить. "Матушка не велела об этом говорить" и весь сказ. Поняла?

– Да, хорошо, – кивнула Кэти и потупилась.

  Удовлетворенно кивнув, игуменья прошла в дальний конец кельи открыла маленькую очень толстую дверь, скрывавшую низкий темный чуланчик, и позвала ее: – Иди сюда, тут на коленях постоишь, мне с твоей матерью наедине побеседовать надо.

  Кэти испуганно оглянулась на Алину и, увидев, что та кивнула, покорно прошла к чуланчику, опустилась на колени и заползла туда.

  Игуменья закрыла за ней дверку и улыбнулась Алине:

– Пусть постоит и смирению поучится, не повредит ей то, а мы пока чаю попьем с тобой.

– Кого держишь там, Нора?

– Келейниц нерадивых. А иногда сестер, кого не в открытую наказать хочу. Кстати, что твоя дочь о демоне, что вызвала, знает?

– Почти ничего. Видела лишь она его. Господь внял моим молитвам и показал его ей во всей красе.

– И что?

– Напугалась. Старается исправиться и ни в чем не перечить, только тянет ее придворная жизнь к себе, ой, как тянет… а я ей того позволить не могу, так как знаю, захлебнется она в этой грязи, и я не услежу…

– Да, придворная жизнь теперь явно не для нее. И все же, почему в монастырь не отдашь ее?

– Не выдержит. Озлобится и все. Вот научу ее Бога любить, тогда и о монастыре думать можно будет…

– Младшие дочери выдерживают, а эта, видите ли, не выдержит.