В плену королевских пристрастий

– Алекс, ты представляешь? Эта тварь издевался над ней, а она все чувствовала, но не могла ничего сделать… Это что же творится такое? Алекс, ты сейчас же прикажешь привезти мне сюда эту скотину. Мне! Сюда! Ты понял?

– Я велю привезти, кого хотите и куда хотите, – все так же отстраненно проговорил герцог и добавил: – Только это не главное. Главное, что с ней что-то случилось такое, что я пока даже не пойму: кто и как ей помочь сможет… Лерон любил ее… да и понимал, что не спустят ему подобное, и если уж стал творить такое, то значит все на карту поставил ради ее жизни, но не смог ничего сделать…

– Ты защищаешь его? – изумленно спросил король.

– Да не защищаю я никого… – мрачно проронил герцог, – мне плевать на него, делайте с ним, что хотите, Ваше Величество. Его сегодня же Вам доставят. Меня гораздо больше состояние моей жены волнует, нежели что-либо другое… Господи, я только сейчас понял: какой же я идиот… Все, прощайте, Ваше Величество, я уезжаю.

– Тихо, тихо, Алекс… не надо так прощаться. Я все понял: ты злишься, что я не отпустил тебя раньше… но я же не знал… извини. Поезжай, конечно, и будь с ней, сколько надо, я буду ждать. К тебе лишь просьба, пусть моему посыльному ежедневно сообщают о ее самочувствии. И я жду тебя тогда, когда посчитаешь возможным приехать. Я буду рад тебя видеть в любое время. Кстати с Лероном сам решай, как поступить.

– Да я понял, хорошо, мой государь, – кивнул герцог и, больше не говоря ни слова, вышел, Рон поднялся с колен, поклонился королю и поспешил вслед за ним.

  Через месяц, не довольствуясь краткими известиями, что состояние герцогини без изменений, в замок Телдом приехал король.

  К его удивлению встретивший его Рон, провел его в зал для приемов и сказал, что герцога позвать не может, так как тот неважно себя чувствует, поэтому он может лишь позвать графиню Норес.

– Кормилицу ребенка, что ли? – переспросил удивленный король.

– Да, Ваше Величество, – подтвердил тот.

– Не надо. Веди меня к герцогу.

– Но, Ваше Величество, – растерянно начал Рон.

– Веди! – грозно приказал король, и Рон не посмел ослушаться.

  Когда они вошли в апартаменты герцога, король понял, почему дворецкий не хотел его вести к герцогу. Алекс Тревор, несмотря на раннее утро, был беспробудно пьян. Пьян до такой степени, что даже говорить не мог.

  Глядя на опухшее и очень давно небритое лицо герцога, король осведомился: – Он что, постоянно в таком состоянии?

– Да, Ваше Величество. Он почти не выходит из него, с тех пор как понял, что привести в чувство Ее Светлость он не может…

– Почему ты не сообщил мне?

– Его Светлость запретил сообщать хоть что-то Вашему посыльному, кроме информации о состоянии герцогини и запретил всем слугам покидать замок.

– Он же не может это контролировать…

– Он приказал графине Норес следить за этим. Сейчас в замке она хозяйка.

– Понятно, – король тяжело вздохнул, а затем спросил: – Герцогиня по-прежнему в своих апартаментах или вы переместили ее куда-то?

– Она по-прежнему в своей спальне, Ваше Величество.

– Я схожу к ней. Не провожай. Попробуй лучше герцога в чувство привести. Мне поговорить с ним надо.

– Я постараюсь… но вряд ли скоро смогу, – испуганно пробормотал Рон.

– Ты постарайся, а там уж как получится, – проговорил король и вышел.

  Он прошел по достаточно пустынным коридорам замка к дверям спальни герцогини. Вытянувшиеся перед ним охранники распахнули дверь, пропуская его внутрь. В небольшом холле перед спальней никого не было, король решительно открыл дверь и удивленно замер. Алина стояла спиной к нему, у небольшого столика и что-то переставляла там. Не веря своим глазам, король стремительно шагнул к ней и обнял за плечи.

– Алина, радость моя, как я счастлив, видеть тебя в здравии, а мне говорили ты без сознания, – проговорил он, разворачивая ее к себе, и тут же пораженно замолк. Испуганно обернувшаяся к нему женщина была не Алиной. Она была лишь очень похожа на нее.

– Ваше Величество? – пробормотала она в замешательстве.

– Да это я. А вот кто Вы, позвольте узнать, милая леди, и что Вы делаете здесь? – раздраженно осведомился он.

– Я графиня Изабелла Норес, я ухаживаю за Ее Светлостью. Мне Его Светлость, герцог позволил, – извиняющимся тоном проговорила та, не смея пошевелиться, потому что король по-прежнему крепко держал ее за плечи.

– Ухаживаешь за герцогиней? – переспросил он.

– Да, Ваше Величество. Я слежу, чтобы ей было хорошо, удобно и что бы чисто все было. Ей массаж несколько раз в день делают, купают ее. Я каждый день ей сына приношу. Он сейчас как раз рядом с ней спит, – она кивнула на кровать.

  Король разжал руки и обернулся к кровати. Картина напоминала идиллию, если не знать, что происходило на самом деле. Алина в красивом пеньюаре лежала на кровати и будто спала, а рядом с ней, прижавшись к ее груди, спал очаровательный младенец. От созерцания этой картины короля отвлек голос графини:

– Еще Лерон ее каждый день осматривает.

– Герцог не стал его казнить? – удивленно спросил он.