В плену королевских пристрастий

– Не забывайте, дорогая, он спас мне жизнь, и Вы сами то подтвердили, – не прекращая целовать ее руку, произнес король.

– Хорошо, я уступлю Вашей настоятельной просьбе. Пусть все будет так, как Вы хотите. Но если я узнаю, что ты, – королева обернулась к шуту, – хоть кого-то еще помимо нее посмеешь тронуть, к палачу отправлю… кстати, это соответственно и ее касается.

– Вот об этом не извольте беспокоиться, Ваше Величество. Я и сам никого не коснусь более и ей не позволю, – с усмешкой ответил шут.

– Тогда обменяйтесь клятвами, – приказала королева.

  Шут, не вставая с колен, взял Эльзу за руки и проговорил слова стандартной клятвы, Эльза сквозь слезы повторила их за ним, а потом шут помог ей подняться и, взяв за плечи, вывел рыдающую фрейлину из апартаментов королевы.

– Если б эта дуреха только знала, с кем она только что отказалась венчаться, – усмехнулся, глядя на закрывшуюся за ними дверь, король.

– И с кем же? – вопросительно посмотрела на него королева.

– С тем, ради кого, принцесса Стела была готова сложить голову на плахе, – иронично ответил тот, – или я Вам не говорил, что она заявила, что ей теперь все равно, что с ней будет, раз рядом не будет его?

– Припоминаю что-то… только думаю, что информация о том, что тот с кем ей предстоит жить, до нее имел с кем-то любовную связь, ее вряд ли особенно порадует, – равнодушно пожала плечами королева.

  Шут отвел Эльзу в ее комнаты и потребовал: – Дай мне ключ от своей двери.

– Вот, – Эльза протянула ему ключ.

– У тебя есть запасной?

– Да. Там, в ящичке стола…

– Вот и хорошо. Тот возьмешь себе.

– Мне раздеться? – Эльза, потупив глаза, начала распускать шнуровку платья.

– Зачем? – удивленно спросил шут.

– Ну что бы Вы… могли… могли… – Эльза с трудом подбирала слова, из ее глаз вновь закапали слезы, – могли… обладать мной.

– Да перестань ты рыдать, не трону я тебя. Я лишь к королю тебя больше не подпущу и заставлю вести строгий христианский образ жизни. А без твоего желания не трону. Так что умывайся, приводи себя в порядок и к королеве ступай, она не просто так тебя разыскивала, нужна ты ей была. А я пошел.

– Но ключ… Вы ключ взяли… – нервно кусая губы, проговорила Эльза.

– Я хочу иметь возможность проверять и контролировать тебя, и строго буду спрашивать за соблюдение догм христианских. А об остальном можешь не беспокоиться.

– Но Вы же сказали королеве…

– А что я ей мог еще сказать? Или ты хотела, чтоб они с королем рассорились? Королева не из тех, кто прощает адюльтер супругу. Король ведь явно из-за того, что лишнего выпил вчера, тебя к себе позвал. На трезвую голову он не стал бы… Ты кстати тоже хороша, нет чтоб отказать и гневом королевы ему пригрозить, так нет, обрадовалась, легла с ним… В фаворитки вернуться захотелось?

– Я… я испугалась просто… он кричал вчера на меня… говорил, что у меня ребенок должен быть… заставлял признаться с кем кроме него спала, а я и не спала ни с кем… и потом я не привыкла ему перечить… он – король… он же со мной и когда первая его супруга жива была… я не осмелилась перечить.

– Ясно, – шут понимающе кивнул, – Его Величество на радостях видно вчера совсем хорошо перебрали… Значит так, обо всем что было этой ночью, забудь. Это дьявольские козни были и его наваждение… Не спрашивал король тебя ни о чем и не спал с тобой. В этом ты даже ни на исповеди, ни под пыткой признаваться не должна. Начнешь говорить о том, значит, лукавому потакать станешь, и душу свою на вечные муки обречешь. На исповеди каяться лишь в грехе прелюбодеяния будешь, а с кем будешь молчать. Бог и так все знает, а священник пусть, как захочет, догадывается. Поняла? Клянешься, что так поступишь?

– Поняла, – испуганно кивнула Эльза и клятвенно подняла руку. – Все так и сделаю. Клянусь.

  Она помолчала немного, потом видя, что шут собрался уходить, окликнула его: – Подождите, можно я спрошу?

– Спрашивай, – шут обернулся и шагнул к ней.

– Вы меня так же, как свою первую жену, бить теперь будете? – не сводя с него глаз, задала она вопрос, который занозой сидел в сердце.

– Откуда ты знаешь о ней? – нахмурился он.

– Король сказал.

– Моя жена ведьмой была и колдовала, – шут брезгливо поморщился, – потому и бил ее так, пока она сама не захотела в монастырь уйти, чтоб от греха очиститься. Тебя же если все заповеди христианские блюсти будешь, пальцем не трону. А вот коли согрешишь, уж не обессудь – накажу. Понятно?

– Понятно, – Эльза вновь кивнула, а потом, замявшись немного, спросила: – Король сказал, она любила Вас… Она Вас такого любила?

– Ты уж договаривай: "такого урода", – мрачно хмыкнул шут, – чего в недосказанности играть. Нет не такого. Кто ж такого урода полюбить может? Таким уродом я по ее милости стал.

– Как это?

– Лучше не спрашивай. Зачем тебе в делах ведьмы разбираться? Сделала и сделала. Лучше к королеве поторопись, а то если будет она тобой недовольна – накажу.

  Шут развернулся и ушел, а Эльза, постояв в растерянности некоторое время, позвала служанку и стала умываться.