В плену королевских пристрастий

  В глазах Алины сверкнули слезы, она поднялась из-за стола: – Простите, матушка, меня недостойную и грешную, но не могу я ничего объяснить и не могу Вашего наставления принять. Зла не держите только, не всегда та мысль, что первой в голову приходит, верной оказывается… – она обвела взглядом монахинь. – Простите, сестры, если обидела чем или что не так сделала.

  После чего склонила голову и повернулась к двери. В это время, резко отодвинув стул, встала мать Калерия, шагнула к ней, взяла за плечо, развернула к себе и заглянула в глаза. Мать Калерия была чуть выше Алины, сухонькая, но все еще статная, во всем ее облике до сих пор чувствовалась сила и властность. Она долго смотрела ей в глаза, а потом медленно стала опускаться на колени.

– Что Вы, матушка, встаньте сейчас же! – Алина подхватила ее под руки, вынуждая подняться, и продолжая ей смотреть прямо в глаза, делая большие паузы, словно выслушивая ответы, тихо заговорила: – И в мыслях не держала такого, какая обида, что Вы. Я бы сама подобное подумала, если бы услышала такое… все так запутано, что, даже зная, как все сматывалось, теперь не разобрать, можно ли распутать… Это я знаю… знаю… и о Ваших молитвах знаю… Я так благодарна, недостойна я такого, матушка, недостойна. В такой грязи живу, что и подумать страшно… Нет, об этом не сожалею, сожалею лишь, что окрестить его не смогла, священника не успели вызвать, да и мертвым он уже родился… Заберу ее, тут вразумить постараюсь и заберу… Знаю… Говорю же, не сожалею ни о чем, видно воля Его такая была. Мое дело ее принять.

  На этих словах мать Калерия прижала свою ладонь к губам Алины и, раздраженно мотнув головой, легонько стукнула ее по губам.

– Это Ваше право, считать по-другому, а я считаю, что на все воля Его. Раз попустил все так, как случилось, значит, так и должно было быть, а мое дело более-менее достойно пройти через это и веру не потерять, – упрямо нахмурившись, проговорила Алина.

  Мать Калерия тяжело вздохнула, покачала головой, потом притянула Алину к себе, обняла, поцеловала, а затем чуть отстранилась, осенила ее крестным знамением.

– Благодарю, матушка, – Алина склонила голову, – поминайте и дальше меня грешную, в своих молитвах. Спаси Вас Господь!

  Мать Калерия улыбнулась, согласно кивнула, а потом подтолкнула Алину к двери.

– Спаси вас Господь, сестры, – та еще раз обвела монахинь взглядом, кивнула притихшим и неосмеливающимся подняться, чтобы проводить ее, Лидии и Нине, и взялась за ручку двери.

– Алина, постой, – мать Серафима, напряженно наблюдающая за столь необычным общением матери Калерии и Алины, поднялась, – погорячилась я что-то… Может и правда, не совсем я разобралась во всем… Чужие-то проблемы всегда простенькими кажутся, это лишь от своих голова пухнет. Не буду я лезть в твои дела. Пообещай лишь с отцом-настоятелем о них поговорить, ладно?

– Он все знает, – Алина повернулась к ней.

– Тогда тем более… и куда это я полезла со своими-то советами? Прости, Алина. Не держи зла, голубка. Забудь, что наговорила тебе и скажи о чем за тебя молиться, я помолюсь.

– Не за что мне Вас прощать, матушка, – улыбнулась Алина, – а за заботу благодарю. Помолитесь, чтоб вразумил Господь, и путь верный указал… А то у меня, что ни шаг, то развилка, а куда идти лишь Он знает… Да о моем младенце, умершем при родах некрещеным помолитесь… чтоб сжалился над ним Господь и призрел его…

– Так у тебя был ребеночек-то… а говоришь, нет детей с мужем…

– Это был ребенок милорда Дмитрия. Я поняла, что вы меня о нынешнем муже спрашиваете. С ним у нас нет детей, и не ждем мы, что будут.

– Действительно, все запутано у тебя в жизни, Алина. Ну да даст Бог, распутается все с Его помощью-то… Помолимся мы все о тебе, голубка… и я, и сестры помолятся.

– В каждой молитве поминать тебя буду, – пообещала Нина, смахивая набежавшую слезу, – и ребеночка твоего. Вот ведь жалость какая, что умер он…

– Это ты после родов тех к нам в прошлый раз пришла? – спросила Лидия, видимо что-то прикидывая в уме.

– Догадливая ты, – Алина усмехнулась.

– Дня за два до твоего появления слышала я, как матушка Калерия молилась о каком-то новопреставленном младенце… Я еще удивилась: о ком это она? А сейчас вот вспомнилось, – Лидия, почувствовав неодобрительный взгляд матери Калерии, потупилась. – Не серчайте, матушка. Вырвалось.

– Матушке многое открыто, – улыбнулась Алина, с нежностью посмотрев в сторону той, – если б не ее молитвы, может, и не добралась бы я сюда…

  Мать Калерия явственно усмехнулась, покачала головой и, глядя на Алину, коснулась кончиками пальцев своих губ, а потом, отведя руку, легонько стукнула ими по столу.

– Это не глупости, и болтать не перестану, мне можно, я обет не принимала, – лукаво улыбаясь, рассмеялась Алина.

  Рано утром, еще до рассвета, Алина разбудила Кэти:

– Пойдем, покажу тебе что-то.

  Кэти тут же поднялась, – Сейчас иду, матушка.