В плену красной Луны

Дезире подумала. Перед ее глазами засветилась обманчивая картина надежности, к которой она протягивала руки. Налаженная жизнь, за ней ухаживают, служанка гладит ее платья и рубашки Филиппа, а перед домом с грохотом проезжают экипажи, вечером Филипп возвращается домой и приветствует ее нежным поцелуем. Потом они садятся вместе в уютной гостиной, она вышивает подушку, а он листает газеты, которые купил на улице. Служанка приносит им сыр с печеньем и оливками и два стаканчика бордо. Они радуются, потому что долго друг друга не видели. Но откуда же возьмется радость, если все это происходит каждый день?

Девушка провела рукой по глазам, как бы желая стряхнуть с себя дурной сон.

— Ты не хочешь встать? — спросил Филипп. — Я заказал завтрак в комнату. Потом придет модистка и снимет мерку. Она принесет также платья, белье и аксессуары, чтобы ты снова могла выходить на улицу. Остальную часть твоего гардероба мы купим позже.

Она медленно подняла голову, веки у нее были тяжелыми.

— Ты стыдишься выходить со мной на улицу? — спросила она.

Он рассмеялся.

— Где твоя голова? Каждый мужчина завидует мне из-за тебя, а женщины удивленно смотрят тебе вслед. Ты красива и элегантна. В правильном гардеробе.

— А что ты имеешь против этой одежды? Только то, что она принадлежит туземцам?

— Она принадлежит не туземцам, а этим голубым разбойникам. Пока ты ее носишь, ты делаешь себя их сообщницей. — Голос его больше не был мягким и снисходительным, глаза его сверкали.

— Эта одежда более практична для здешнего климата, — тихо возразила Дезире.

Филипп сделал вид, что не слышит ее слов. Он просто должен дать ей еще немного времени.

— Я не хотел бы больше спорить. Вот тебе утренний халатик, который ты можешь сейчас надеть. Я не желаю видеть тебя в этих лохмотьях и прикажу их тут же выбросить.

Она ладонью оперлась о грудь Филиппа и оттолкнула его. Затем поднялась с кровати. Полотенце, которым она прошлым вечером обмоталась, упало. Обнаженная, она прошла через комнату к ванне, в которой все еще была холодная вода. Филипп растерянно смотрел на нее. Он видел изящный изгиб ее позвоночника, напоминавший ему молодую пальму, нежные округлости ее ягодиц, похожие по форме на грушу, длинные стройные ноги. Она наклонилась над грудой ткани, которую сбросила с себя вчера, нашла медальон и нежно погладила его, перед тем как повесить себе на шею. Затем взяла в руки пестрый расшитый кожаный пояс и повязала вокруг себя.

Филипп смотрел на нее горящими глазами. У Дезире была прекрасная грудь средней величины, крепкая, в форме шара, тонкая талия. Маленький треугольник между бедер скрывал ее самую большую тайну, о которой он тосковал все это время. Мужчина тяжело вздохнул и ощутил болезненную эрекцию.

— Дезире, что это такое? — спросил он едва слышно и сжал руки между коленями.

— Гри-гри, — ответила она.

— Гри-гри?

— Злой дух, духи, от которых нужно защищаться.

Он снова тяжело вздохнул.

— Подойти ко мне, — попросил он, корчась от боли.

Она стояла неподвижно.

— Дезире, я не дух, от которого ты должна защищаться. Я люблю тебя, но ты все так осложняешь. Я понимаю, что ты многое пережила, но здесь, со мной, ты в безопасности, пойми это наконец.

Она посмотрела на него и ощутила сострадание. Благодарность за то, что он заботился о ней, и сострадание. Она тщетно пыталась вспомнить чувства, которые прежде испытывала к нему в другом мире. Тем временем земля продолжала вертеться дальше. Сколько раз красная луна поднималась над горизонтом, сколько раз она становилась круглой? Сколько раз жгучее солнце двигалось по голубому небосводу? В пустыне не было времени. Часы, дни, ночи, недели, годы испарялись, как вода после бури в горячем песке пустыни. Оставалась лишь вечность.

Внезапно она почувствовала поражение. В ней поднимался холод, как будто теплое солнце превратилось в лед. Беспомощным жестом девушка подняла руки и опустила их. Голос ее звучал хрипло.

— Филипп, я больше не люблю тебя.

Глава 41

Филипп стоял у окна и смотрел на улицу перед отелем. Он чувствовал себя так, будто его ударили по лицу. Снова и снова он повторял себе, что слова Дезире не соответствуют действительности. Она упорно молчала о том, что произошло за недели ее одиссеи в пустыне. Он считал туарегов способными на все, о чем слышал, и даже больше, его пугало и поведение Дезире. Он был практичным человеком, твердо стоявшим на земле, который восхищался любым техническим прогрессом. Он сам работал на этот прогресс. Однако, когда речь шла о душе и тем более о душе женщины, он полностью капитулировал, ничего не мог поделать.

Собственно говоря, Филипп был рад тому, что Дезире такая жизнерадостная, открытая молодая женщина. Наверное, он не смог бы общаться с девушкой из хорошего дома: робкой и чуждой светского блеска, признававшей только традиционную роль женщины в браке.