В плену Левиафана

Комната, в которой находились сестра и ее приятель, с самого начала показалась Алексу смутно знакомой. Кресло, ваза с фруктами, низкий столик, бокалы и вино… И мандарины! Кьяра чистила мандарины, а именно мандариновые корки Алекс обнаружил на полу в каминном зале. Что, если… они разговаривали именно там?

Но комната за стеклом — не может же она быть каминным залом? Даже если прихотливая география «Левиафана» обманула Алекса, и он, блуждая в потемках по тоннелям и шахте, вновь вернулся в исходную точку… все равно не может.

Свет.

Та комната была освещена достаточно, чтобы рассмотреть лица обоих участников беседы и мелкие детали интерьера. А в «Левиафане» уже много часов царят холод и мрак. Дом погребен под снегом, а Кьяра и Лео вели себя так, как будто никакой лавины не было. Они ждали Джан-Франко, но Джан-Франко мертв. И Лео был не похож на человека, отправившего сигнал о помощи.

Такой разговор был бы возможен до того, как вышел из строя генератор. До того, как был выпотрошен арсенал, до того, как на «Левиафан» обрушилась лавина. До — никак не после! И Алекс, ко всему опоздавший, просто не мог его услышать.

Но он услышал.

Неужели были правы те, кто благоразумно забыл о бывшем форпосте альпийских стрелков? Кто десятилетиями не совался сюда, опасаясь проклятого места? О, да, они были правы, все до единого, мудрые жители К. А Лео оказался дураком! Но не это самое печальное, что ему до Лео? Он — всего лишь несостоявшийся друг. Иное дело — Кьяра, мысли о ней подгоняют Алекса. Он карабкается вверх по металлическим ступеням, не чувствуя их обжигающего холода. Старые армейские рукавицы спасли бы его, но после крови на ладонях и пальцах он не рискует снова надеть их. Все здесь не так, как должно быть, законы времени и пространства бессильны, а любая вещь таит в себе опасность.

Чертовщина, бормочет Алекс себе под нос, будь ты проклят, Лео! Ты, твой брат, его погибшая подружка Даджи и это место, засасывающее в себя, как в воронку. Впрочем, место и так давно проклято. Кьяра была права: такие места, такие дома пожирают своих владельцев рано или поздно. А заодно всех тех, кто имел несчастье оказаться рядом. На какой-то — очень короткий — момент Алекс решил, что его сестра в безопасности. Потом, под напором осиного жала, это чувство ослабело, а теперь исчезло совсем. Если все его мрачные мысли относительно чертовщины, творящейся в «Левиафане», верны, Кьяре угрожает нечто большее, чем человеческая агрессия. Сам дом противостоит ей. Но ведь не дом убил Джан-Франко, ему просто перерезали горло. А потом подвесили за ноги, опрокинув татуированную лодчонку и женщину с яйцом на коленях. Такое мог совершить и человек. Нет, неправильно — только человек мог совершить такое. Но сунуть в уши чужие сны ни один человек не в состоянии. Ни один человек не в состоянии соединить два куска ремня, да так, чтобы не было видно следов разрыва! Чертовщина творится не только под носом у Алекса, она окопалась в его кармане!..

На секунду Алекс почувствовал желание избавиться от армейского полушубка. Желание было таким острым, таким жгучим, что он даже приостановил подъем и принялся расстегивать пуговицы. Но они не поддавались: то ли потому, что пальцы совсем закоченели, то ли потому, что петли оказались чересчур маленькими, а пуговицы, наоборот, большими. Справиться с ними можно было бы в спокойном состоянии, в более подходящей обстановке. И оторвать тоже не получится: несмотря на почтенный возраст полушубка, нитки не сгнили и не потеряли крепости, они держат пуговицы мертвой хваткой. Алекс оставил эту затею, после того как едва не сорвался вниз, увлекшись борьбой с неподдающимися кругляшками металла. Едва переведя дух, он попытался успокоить себя здравыми размышлениями о пользе утепленного военного обмундирования: вряд ли в том месте, куда приведет его лестница, будет теплее, чем здесь. И этот ватник — его единственное укрытие, единственная гарантия того, что он не замерзнет насмерть, нельзя же всерьез рассчитывать на пижонскую куртку «Aeronautica Militare»! Конечно, он избавится от полушубка, как только ситуация станет более благоприятной.

Но до этого, судя по всему, далеко.

Серое пятно над головой куда ближе.

Алекс надеялся, что это и есть выход из шахты, верхний ее край. Он надеялся, что границы пятна так и останутся незыблемыми, — теперь надежде пришел конец. Пятно сместилось к стене с импровизированной лестницей и изменило конфигурацию: от почти идеального круга осталась лишь половина. Но и она стремительно сокращается, словно невидимая гигантская пасть втягивает в себя пухлый кусок пирога, пропитанный цветочной эссенцией. Да-да, в воздухе снова появился запах ложных нарциссов! На этот раз он не забирается в ноздри, он ведет себя чрезвычайно деликатно и почти неуловим. Как духи Кьяры, она умеет рассчитывать точную дозировку. Но Алекс думает сейчас не о Кьяре, а о незнакомке с фотографии. Если бы он оказался в вагоне поезда, идущего на Каттолику, то сразу бы вычислил ее купе.