В плену любви

– Итак, друзья! Мы с Эрихом представляем собой сотрудников СС. Эрих, ты унтерштурмфюрер Гантер Ширман, я – гауптштурмфюрер Бруно Винкельхок. Галя и Тася – сотрудницы Красного Креста. Галя – фройлен ворхельферин Гретхен Флейшман. Тася – фройлен хельферин Лисэль Штерн.

– Господин Нортемберг, почему СС? – спросил Эрих.

– Надеюсь, что будет меньше вопросов со стороны немецкой власти на оккупированных территориях, унтерштурмфюрер Гантер Ширман. Да и продажных людей при Петермане оказалось достаточно. И привыкайте к гауптштурмфюреру Винкельхоку. Тася, ни при каких обстоятельствах не открывай рот. Ты контужена. Вам обеим дали отпуск. Галя тебя сопровождает. Вот все необходимые документы. У нас с Эрихом спецзадание, за которое отвечаю непосредственно я. Мы вас везем только до Минска. Всем все ясно?

– Да, капитан Винкельхок.

– Если будут вопросы на пропускных пунктах, отвечаю только я. Все, Гантер, вперед.

Пропускной пункт в Смоленск беглецы преодолели без всяких трудностей. Там же они узнали, где можно получить топливо и перекусить.

– Райнер, может, останемся на ночь в городе. Никто из нас всю ночь не спал. Не стоит рисковать, – предложила Тася.

– Да, ты, наверное, права. Надо найти гостиницу.

Через час новоявленные агенты СС заняли два номера. Настроение у всех было немного подавленное. Каждый из них чувствовал себя где-то в глубине души предателем и пытался найти оправдания принятому решению. Каждый из этой четверки пытался привыкнуть к новому имени и вжиться, выходит, в новую жизнь. Но больше всего пугало будущее. Такое туманное и непонятное. Вечером друзья долго не засиживались, каждому нужен был отдых, чтобы продолжать дальнейший путь.

************************************

– Какая бомбардировка? – кричал в трубку старший фон Нортемберг.

Амалия сидела рядом с телефоном на кушетке, вытирая носовым платком слезы.

– У кого я могу получить достоверную информацию по поводу своего сына? – нервно продолжал Генрих. – Хорошо! Я жду звонка! Будем надеяться, что эта информация не подтвердится!

– Генрих, дорогой! Что с сыном? – взяв за руку мужа, спросила баронесса.

– Амалия, они утверждают, что Райнер погиб во время бомбежки! Бред! Мне перезвонят. Попроси Лени сделать мне кофе. Давай, давай, не раскисай! Возьми себя в руки!

– Генрих, у меня вот уже два дня было очень не спокойно на душе. Снились очень плохие сны. Голова просто раскалывается.

– Пойдем выпьем кофе, дорогая. Подождем звонка. Лени, подайте нам с баронессой кофе сюда!

– Минутку, господин фон Нортемберг. Несу! – прокричала из кухни кухарка. – Вот, пожалуйста!

Эту всю суету с кофе прервал телефонный звонок. Генрих, заметно нервничая, снял трубку.

– Да! Поместье Нортембергов!

Минут десять барон слушал, что ему говорят с другого конца провода. Амалия не сводила глаз с супруга. Нортемберг слушал, не перебивая, глядя стеклянными глазами на невидимую стену. Когда в телефонной трубке пошли гудки, а Нортемберг замер как вкопанный, Амалия все поняла и закричала не своим голосом:

– Не-е-е-е-т!

Женщина упала на пол. Эта ситуация вывела Генриха из стопора, и он, при помощи Лени, перенес жену в спальню. Кухарка принесла нашатырный спирт. Амалия очнулась от обморока.

– Амалия, дорогая! Ты не волнуйся! Вот, выпей таблетку.

– Генрих, что тебе сказали? Как это произошло? – отводя ладонь мужа с таблеткой, спросила баронесса.

– Сказали, что Райнер, скорей всего, погиб под обломками дома во время бомбежки.

– То есть мертвым его никто не видел?

– Этот город сейчас удерживают русские. Бомбили ночью. Последнее сообщение было в четыре утра из комендатуры. На связь больше никто не выходил.

– Генрих, так может, мой мальчик в плену? – утешала себя надежной мать.

– Была сделана авиасъемка. Поэтому вероятность, что Райнер жив и находится в плену, очень мала.

– Как же так, Генрих? Как нам жить без нашего мальчика?

– Амалия, думаю, что нам надо собираться в Англию к Джонатану. Здесь больше нас ничего не держит.

– Генрих! Ты слышишь себя? Какая Англия? А если Райнер вернется из плена? Ты о чем говоришь? Значит так, Генрих фон Нортемберг! Я отсюда никуда не уеду, пока не увижу тело своего сына. Все! А теперь оставь меня. Я хочу побыть одна.

– Это безрассудно, Амалия! Ты сама видишь, что бомбежки становятся все чаще и чаще. Наш флот терпит поражения! Я буду решать вопрос относительно нашего отъезда!

– Решай, Нортемберг! Но без сына я не уеду!