В плену у травмы. Как подружиться со своим тяжелым прошлым и обрести счастливую жизнь

Более того, одно из исследований показало, что люди, спавшие по четыре – шесть часов, спустя 14 дней такого режима приходили к такому же уровню когнитивной деятельности, как у людей, которые не спали 24–48 часов подряд. По сути, эти люди были «законно пьяны». А самое интересное – они не осознавали, что делают ошибки из-за депривации сна.

Прошу еще раз внимательно перечитать прошлый абзац всех родителей маленьких детей – и проявить к себе сопереживание!

Знаю, мы довольно много говорили с вами о наших реакциях на стресс. Давайте закрепим это.

Наш стресс состоит из двух факторов:

• Сам стрессор.

• Наше восприятие стрессора.

И если мы редко можем повлиять на первый фактор, то изменить свое восприятие с помощью разных методов нам под силу. Работа со своим режимом – один из таких методов. Я напоминаю, что особенности вашего текущего физического состояния (усталость, голод, сон) влияют на вашу нейроцепцию, поэтому так важно следить за качеством своего сна.

Когда мы обсуждали с вами поливагальную теорию, в частности, то, что дорсальная часть блуждающего нерва отвечает за реакцию «замри», я упомянула, что при вентральном управлении эта же дорсальная часть отвечает за глубокое расслабление. Хочу отметить, что если вашему организму регулярно приходилось реагировать на стресс замиранием или иммобилизацией, то отдых может ассоциироваться у вас с угрозой для жизни. Тишина покоя может напоминать о былой опасности (15, с. 85). Если у вас есть сопротивление здоровому режиму сна – что ж, возможно, ответ на вопрос «Почему мне так сложно лечь спать вовремя?», который вы искали в недрах своей дефектности, недисциплинированности и никчемности, лежит вовсе не там, а в нейробиологии травмы. Пожалуй, я даже настаиваю на том, чтобы вы искали его именно в этой области.

Когда мы учимся признавать свои потребности в отдыхе и восстановлении, мы можем столкнуться со следующей трудностью: едва попав в комфортные, тихие, спокойные условия, мы начинаем отсутствовать. Наш разум улетает, наша тревога возрастает, а затем пропадает и она. «Я ничего не делаю» приводит к «я ничего не чувствую». Если нашему телу трудно дается чувство безопасности, то спокойствие и расслабление может ощущаться опасным.

Что может помочь: вы можете сделать одну маленькую вещь, чтобы присутствовать в этом моменте. Чтобы вернуться в здесь и сейчас. Например, вытянуться на кровати звездочкой, открыть все окна и укутаться в теплый плед, добавить в чай мяту – или любой другой новый вкус, выбрать для него другую чашку, просто уйти в другую комнату.

Сделать что-то по-другому. Сменить текущее положение тела и восприятие реальности с помощью сенсорных или двигательных стимулов. Вернуть себя в настоящий момент.

Доступ к соматическим ощущениям нашего тела очень важен для работы с травмой. Частью процесса исцеления является реинтеграция тела и наших чувств[34]. Помните: чем больше безопасности вы будете чувствовать внутри – тем проще вам будет даваться расслабление.

Питание и культурное смирение

Мои нарушения пищевого поведения начались еще в школе: на одной из психотерапевтических сессий я вспомнила, как вместо того, чтобы тратить деньги на школьные обеды, я экономила их и покупала себе время от времени какую-то «запрещенку» – печеньки и чипсы. Не думаю, что это носило какой-то деструктивный характер, скорее, было довольно типичным поведением ребенка, однако постепенно пренебрежение едой вошло у меня в привычку.

В детстве финансовое состояние нашей семьи было сложным, но мама делала все для того, чтобы мы ни в чем (да, да, я говорю о физических потребностях) не нуждались. Дома всегда был завтрак и вкусный ужин, о моих «прогулах» обедов мама была не осведомлена. У бабушки же с дедушкой все было по классике: эмоциональные монологи бабули о том, какая я худая, перемежались с поддержкой дедули, который был на моей стороне в вопросах питания и называл меня «справной девочкой». Я была ему благодарна, ну а бабушка, – бабушка причитала и смирялась.