В плену у волка

Когда Джаред свалился, я выругалась. Тут же проверила, не убился ли, но нет, разлегся прямо на полу, а следом захрапел. С трудом оттащила его поближе к печи и укрыла одеялом. Ни поднять, ни разбудить. Так и проспал до утра в моем доме, а я рядом, неудобно пристроившись на лавке. Конечно, могла бы в спальню уйти, но мало ли что ему ночью в голову взбредет? Разумеется, никуда я не пошла, хотя собиралась пройти по больным волчатам. Но разве можно оставить этого неуемного Альфу? Проснется еще и остальные пирожки съест. Нет уж, надеюсь, до утра ничего не случится…

***

– Ты говорила, тебе помощь нужна.

Джаред все-таки нарушил неловкую паузу, когда, проснувшись, сначала не мог понять, что делает у меня дома, и раз память отказалась помогать, решил придумать оправдание.

– Конечно! – Я поднялась со стула, – Надо пирожки отнести больным. Поможешь?

Сама постаралась ни единой эмоции не выдать, а то на сердце кошки скребли и все больше от разочарования, что не случилось поцелуя. Чтобы предупредить вопросы, на которые я не хотела отвечать, сунула Джареду огромную корзинку с пирожками. Он потянул носом и улыбнулся.

– Не смей есть! Это детям лекарство! Каждый пирожок наперечет! Ты и так уже вчера постарался.

Мы вышли и пошли по очереди в те дома, где ситуация с волчатами была хуже всего. К нам присоединилась Ланара. Она стала вертеться возле Джареда.

– Давай помогу, побуду с Джиной, – попросила и как бы невзначай коснулась его плеча. Джаред не посторонился, ее руку с плеча не убрал, даже когда та стала массировать его.

– Не нужна мне ничья помощь! – взбесилась я. Еще бы, ведут себя, словно меня тут и вовсе нет, словно я зверушка какая-то. Пусть занимаются, чем хотят, но не на моих глазах. – Не надо за мной идти, сама разберусь!

Для пущей убедительности рявкнула еще раз, оставляя милующуюся парочку наедине. А в глазах еще долго стояли слезы, покуда раздавала болеющим пирожки, а сцены милования, придуманные воображением, ранили сердце, оставляя на нем глубокие борозды. Сама не понимала, с чего вдруг так взъелась. Джаред ведь мне не принадлежит, мы не пара. Он Альфа этой стаи, а я… я никто. Но сердце не слушало голоса разума, лишь выстукивало: «Не отдам!»

Когда вернулась, вспомнила о своем признании. Интересно, Джаред хоть что-то помнит о вчерашнем вечере? Вроде бы утром никак не показал, что злится на меня. Но вдруг…

От пришедшей в голову мысли по спине побежали мурашки. Вдруг он все помнит, но только прикидывается? Ждет, когда я расслаблюсь, и вот тогда… о том, что будет тогда, старалась не думать. Решила восполнить то, что вчера съел Джаред и принялась за выпечку. Хорошо, что зелья у меня с запасом.

Вскоре по домику поплыл аромат свежеиспеченного теста, который меня успокоил. Готовка мне всегда помогала привести мысли в порядок, а запахи – очистить мозг. Вот и сейчас руки сами делали необходимое, а я мыслями была очень далеко.

Глава 20

Джаред

Дурной запах магии не испарялся, наоборот, словно въелся в сосновые срубы домов. В какой-то момент это стало сводить с ума. Я не мог больше никому доверять, да и остальные менялись. Если Джина не справится с заболеванием, то оно может в любой момент перекинуться на взрослых волков, и тогда нам совсем придется туго. Хуже всего, кажется, влияние магии стало распространяться и на меня, хотя такое просто невозможно. Например, вчерашний вечер просто-напросто стерся из памяти, помнил только, что явился к Джине, чтобы помочь раздать лекарство, что она приготовила. А в итоге проснулся с раскалывающейся головой и потерей нескольких часов жизни. Судя по растерянному виду Джины, она была не в восторге от моего пребывания в ее доме. Сны мне снились какие-то странные, в них было что-то тревожащее. Но наутро я о них ничего не помнил, осталось только смутное ощущение некой неправильности.

Я вызвался помочь, но по дороге Джина настолько расстроилась, что сорвалась на Ланаре. Лучше бы уж мне высказала все, так я хотя бы больше не мучился неизвестностью. На волчицу все же пришлось прикрикнуть, поскольку еще не Ночь больших костров, а она текла ручейком передо мной и стелилась. В другой раз я, может, и воспользовался бы ситуацией, но не теперь. Мой волк был глух к призывному поведению самки.

В ночной дозор вызвался сам, отпустив отдохнуть двух бет. Остался с Крисом, и только мы залегли в сугроб, как граница всколыхнулась в ответ на прикосновение чужака. Я поднял уши и прислушался. Тяжелое дыхание, скрип от редкого шага.

«Сиди, я сам», – остановил бету и выступил на дорогу, что вела к выезду из леса. Посередине просеки стоял незнакомец, освещенный луной старик, опиравшийся на изогнутую клюку, в балахоне, отороченном куцым мехом. Крис припал к земле и глухо зарычал. Я же шагнул ближе. Старик замер, заметив мое приближение, и откинул капюшон.

– Я пришел с миром к детям леса!

Он поднял руку и выставил перед собой обережный талисман. Я выдохнул с облегчением. Передо мной знахарь.