В плену убийцы

— Я похож на преступника? — поворачивается и впивается магнетическими голубыми глазами в мои. Будто собирается невербально убедить меня в обратном. Но я не вчера родилась.

— Есть немного.

— Твои глаза тебя подводит.

— Плевать! Я не имею дел с нарушителями закона!

— Ты уже имеешь с ними дело. И поверь, я не вхожу в их число.

— То есть? — зависаю на несколько секунд, пытаюсь понять, о ком он говорит. Обо мне? О моей незаконной эскорт деятельности? О чем? — Ничего не понимаю…

— Идем.

Уильям выходит из машины, обходит ее и открывает с моей стороны. Галантно подает руку, удерживает ее, пока не встану на своих двух. Подставляет локоть. Как мило. Как будто мы женаты лет двадцать. Остается только мне влюбленно смотреть на личную каменную стену. Я отлично умею притворяться, Уильям правильно заметил. Иначе не продержалась бы почти год в компании Виктора.

— Мистер Скотт, — раздается позади мужской сдавленный голос позади нас. Оборачиваемся одновременно с Уильямом. К нам подходит тот самый Картер, которого окучивала Аврора.

— Примите мои соболезнования, мистер Уайт, — пожимает руку Уильям. Мужчина напротив выглядит осунувшимся, подавленным. Темные круги под глазами выдают бессонную ночь, бледные тонкие губы сжимаются, превращаются в ниточку. Они словно сдерживают боль хозяина, пронизывающую насквозь.

— Спасибо, Уильям. Жаль, что эти слова не вернут мне брата.

Так, стоп. Этот мужик был братом Виктора? Почему я раньше об жтом не знала? Я знала Виктора почти год, этот Картер часто приходит на светские мероприятия, которые устраивал Виктор, но я не думала, что они братья! Они даже не похожи! Ни капли! Может, только телосложением.

— Трагическая смерть, согласен, — безэмоционально произносит Уильям.

Только сейчас Картер окидывает меня оценивающим взглядом. С головы до ног. Темные глаза сужаются, губы поджимаются еще сильнее. Казалось, их вообще не видно. И чего ты так уставился на меня? Что тебя смущает?

— Ты хороший друг, Уильям, — мужчина снова обращает внимание на моего спутника. — Жаль, тебе не всегда везет с женщинами.

Картер напоследок кидает на меня пренебрежительный взгляд и уходит к другим скорбевшим у церкви. Это что сейчас было? Что за прохлада в голосе? Что за презрение во взгляде? Мы и раньше не особо общались, но я не замечала за этим человеком негативное отношение ко мне. Что, е нравится моя профессия? Ты см пользовался услугами эскортницы. И я знаю, как хорошо вы проводили время вместе с Авророй! А еще я знаю, что…

— Идем, — Уильям заставляет вернуться на грешную землю и идти вслед за ним. Уильям здоровается с другими пришедшими по пути, затем мы располагаемся на скамейке около выхода из церкви. Я почему-то думала, что он займет почетное место ближе к гробу. — Помнишь свою роль?

— Держать голову, играть вечно влюблённую пассию и… еще что-то. Я уже не помню.

— Не ехидничай, — отрезает жестко. — Включи наблюдательность, ты это умеешь.

— Откуда тебе знать?

— Делай, что говорю.

О, боже! Только не играй роль строгого папочки! Меня это бесит. Я еще не смирилась. Тем, что у меня на бедрах по привычке лежит ножик, а у тебя за пазухой спрятан пистолет. Зачем он тебе на похоронах? Думаешь, кто-то станет на нас нападать? Что, церковь взорвут? Бред! Мы же не в Голливудском фильме снимаемся. Квентин Тарантино не заикнется на этих похоронах.

Гости постепенно рассаживаются по своим местам. Медленно, неторопливо. Оглядывая уже занятые места на скамейках. Дамы одеты в элегантные черные платья до колена или ниже, лица прикрыты замысловатыми шляпками. Почему-то я о ней не подумала. Может, за ней меня никто е узнал бы и не кидал презрительных взглядов, как тот же Картер.

Все высшее общество крутится вокруг секса, денег и власти. Этот урок я усвоила года три назад, когда вошла в модельный бизнес. Вечеринки, где ты обзаводишься полезными связями, фотосессии по заказам влиятельных и богатых личностей. В эскорте эта система видна гораздо лучше и четче.

Чей костюм дороже? Чья жена облачена в бриллианты и платину? Чья спутница, заменяющая жену, красивее? А главное, за какую сумму она согласилась сопровождать того или другого человека.

Вряд ли что-то можно поделать с этой системой. С ней проще смириться и жить по правилам, нежели выдумывать велосипед. Так мне говорила Аврора. Даже на похоронах влиятельного человека сохраняется правило.

— Ох, Уильям! — к нам подходит женщина средних лет, судя по не очень молодым рукам. Лицо прикрыто сеткой шляпки. Как и у всех. Но ее голос почему-то кажется знакомым.

— Прими мои соболезнования, Эмма.

Уильям встает в проход, крепко обнимает женщину. Вижу, как содрогается ее тело, как сеточка небрежно приподнимается, открыв лицо незнакомки в возрасте. Черт! Это же его жена! Жена Виктора! Он говорил, что они на грани разрыва, что он почти не общается с женой. Тогда почему она здесь? Почему плачет?

И почему смотрит на меня так, словно это я виновата в смерти ее супруга?