В подарочной упаковке (ЛП)

Было сложно описать то, что случилось дальше. Определенно, именно это Изабелла описывала ей снова и снова, с мечтательными интонациями говоря о хороших и со смехом — о плохих; даже ее мать раз или два попыталась поговорить с ней об этом, шепотом и торопливо, когда в доме не оставалось никого, кроме них двоих. Ни одна из их историй и близко не приблизилась к правде.

В какой-то момент колючее давление изнутри будто взорвалось, а восхитительное бурлящее напряжение окончательно рассыпало ее на кусочки. Вскрикнув, она сильнее зарылась пальцами в волосы Каллена и притянула его ближе, в то же время дико суча ногами по кровати, пока тело ее содрогалось от волн великолепного чувства, пронзившего ее насквозь. Просто пульсирующее, сводящее с ума ощущение, красивая, ослепительно-медленная вспышка, которая, казалось, длилась и длилась, затухая и вновь набирая силу. И все это время Каллен продолжал дразнить, посасывать и сжимать губами, кружить языком и двигать пальцем вперед и назад; Бетани всхлипывала, когда каждый поцелуй продлевал ее удовольствие еще немного, каждая последующая вспышка — слабее предыдущей, и позже, наконец, она лежала в полубессознательной невесомости, с полуприкрытыми глазами, и только отчасти обратив внимание, когда Каллен отстранился.

Она тяжело дышала, потерянная и совершенно неспособная связно мыслить, когда он впервые позвал ее по имени.

— Бетани, — когда она осознала, что он повторил уже три раза, звуча все более зло, она с трудом сосредоточилась на нем. При одном только взгляде на его лицо восхитительная вялость внутри тотчас испарилась.

— Каллен? — шепнула она озадаченно… а потом заметила, что изо рта у нее вырывается пар, а в волосах Каллена в беспорядке поблескивают кристаллики льда.

— Каллен, — начала она, чувствуя пронзительный ужас от понимания, что именно она только что натворила, — я все могу объяснить…

От ярости в его взгляде она съежилась, со стоном вжимаясь в подушки. Каллен последовал за ней, нависая сверху и источая раскаленную добела злость.

— Полагаю, я могу и сам провести верную оценку, мисс Хоук, — прорычал он. Это должно было быть смешно, действительно должно было: он нависал над ней в чем мать родила, с его подбородка буквально стекали ее соки, а губы все еще влажно блестели, и тем не менее, Каллен собирался обвинить ее в чем-то ужасном. Подобные ситуации обычно ожидаешь увидеть в одной из развратных книжек, которые Изабелла продолжала ей подсовывать.

— Пожалуйста, Каллен, — протянула Бетани, протягивая к нему руку; он резко отпрянул от прикосновения, и она вздрогнула, чувствуя, как глаза щиплет от слез. — Просто позволь мне сказать. Дай объяснить.

— И что же нуждается в объяснении? — огрызнулся он. Что любопытно, он отшатнулся не очень далеко и все еще нависал над ней, просунув одно колено между ее бедер, осознавал он это или нет. — Ты — маг. Отступница.

Каллен выплюнул эти слова так, словно они были самым жестоким оскорблением, какое он только мог бросить в нее.

— И посмотрите, кто-то оказался настолько любезен, что запер тебя в комнате наедине со мной, — продолжил он, с подозрением щуря глаза. — Кто в своем здравом уме оставит юную магессу наедине с храмовником? У вас есть враги, мисс Хоук? Люди, которые бы восхитились иронии и предоставили вас на серебряном блюде?

Ужас постепенно начал отступать, и снова Бетани ощутила замешательство:

— Я не…

— Или это все из-за меня? — взгляд Каллена стал настолько яростным, что Бетани немного отползла назад; он последовал за ней. Бетани закусила губу, когда он навис еще ниже, настолько близко, на самом деле, что их носы соприкасались, а ее соски упирались в его обнаженную грудь, затвердевая вопреки той панике, что она испытывала. — Это что, какой-то мерзкий план по дискредитации храмовников, чтобы изгнать меня? Кому-то смешно при мысли, что рыцаря-капитана застанут в одной постели с магом?

Бетани нервно сглотнула — настроение Каллена и его обвинения со скоростью молнии бросались из одной крайности в другую. Она хотела оставаться спокойной, звучать как взрослый и серьезный человек, когда наконец ответит ему, но это было немного сложно, поскольку тело ее едва ощутимо терлось о его собственное, купалось в исходящем от него жаре. В ней бурлило настойчивое желание просто схватить его и дернуть на себя, переплести их скользкие от влаги тела. Она хотела, чтобы он продолжал прикасаться к ней, ведь она так до конца и не пришла в себя после того восхитительного оргазма, до которого он ее довел.

Какой дурой надо быть, если она хотела проверить, как далеко сумеет толкнуть рыцаря-капитана уже после того, как он узнал ее страшный секрет?

Чем дольше она молчала в нерешительности, тем ярче горел его взгляд.

— Или, может, тебе это кажется смешным, Бетани? Это все было подстроено? Вы с друзьями выбрали меня в качестве жертвы еще тогда, в Церкви, и это какая-то шутка за мой счет? Если ты хотела унизить меня, Бетани, уверяю тебя, нет нужды предавать это дело огласке… ты и в одиночку весьма неплохо справилась.