В подарочной упаковке (ЛП)

Обнажённый храмовник у неё за спиной хотел, чтобы она поторопилась и прикоснулась к нему. Бетани не смогла сдержаться — она хихикнула. И это прозвучало немного истерично и о Создатель, ей придётся прикоснуться к Каллену…

— Бетани, — прорычал он, неуютно ёрзая на кровати. — Я едва ли могу расслабиться, когда ты делаешь это.

Она закусила губу, пытаясь сдержаться. Шутка рвалась наружу, и до того, как Бетани сумела себя остановить, она обнаружила, что говорит:

— Ну, если это вообще поможет, я всегда слышала, что в напряжённых ситуациях помогает представить остальных голыми или в нижнем белье. Так что просто представьте меня… о, стойте, нет, я уже в нижнем белье. Не очень-то велика помощь, боюсь.

Потом она развернулась, двигаясь так, словно намеревалась сесть рядом с его бедром, чтобы добраться до ключа, но замерла, увидев выражение лица Каллена.

В его глазах светилось что-то дикое, что-то отчаянное и животное и болезненное, его челюсть яростно сжата, когда он продолжал сверлить её взглядом. Бетани вдруг обнаружила, что под весом этого взгляда не может дышать, она застыла словно олень в поле зрения охотника.

Ладони Каллена были сжаты в кулаки, всё его тело излучало напряжение, не имеющее ничего общего со злостью.

— Скажи, Бетани, — медленно произнёс он, его слова резкие и чёткие, — как именно я должен успокоиться, представляя тебя голой, в то время как ты прикасаешься к моему члену?

========== Часть 2 ==========

Бетани отшатнулась на шаг, ноющее ощущение меж бёдер вспыхнуло диким огнём, жар и жажда опаляющей волной прошлись по её венам, и она едва сдержалась, чтобы не застонать. О Создатель, она хотела. Хотела прикоснуться к нему, и причины этого не имели ничего общего с побегом, они крутились вокруг того, чтобы найти хорошее применение для этой отделанной бархатом кровати. Каллен был рядом, распластанный, в ожидании, и она могла играть с ним, исследовать его, ей только надо было набраться мужества и прикоснуться, увидеть, куда приведёт эта ужасная шутка, и…

— Ты пялишься, Бетани, — в резко произнесённых словах звучало не так много презрения, как Каллен мог бы надеяться.

Более того, после первой вспышки теперь его голос был смущённым, его взгляд метался по комнате, словно бы судорожно ища выход. Каллен смотрел куда угодно, но не на неё.

— А куда мне ещё смотреть? — огрызнулась Бетани, возбуждённая и раздражённая в равной степени.

Он построил у неё в голове такую отчётливую картинку, а теперь рычит на неё, когда она остановилась поразмышлять над подобной порочностью? Едва ли это было честно.

— Мне нужно достать ключ. Вне зависимости от твоего взгляда на происходящее, мне надо прикоснуться к тебе. Потому нам просто надо вести себя по-взрослому и…

Каллен издал раздосадованный звук:

— Это не будет так просто, Бетани! — он на секунду посмотрел на неё, а потом опять отвёл взгляд. Каллен хмурился, на щеках его опять играл румянец. — Ты не можешь просто сказать мужчине о том, что ты голая, и попытаться превратить всё в шутку. Мы просто не можем… я не могу относиться к этому беспристрастно, Бетани. Мне даже не кажется, что подходить сейчас ко мне будет для тебя хорошей идеей.

Запутавшись, Бетани, разумеется, сделала с точностью до наоборот. Она упёрлась одним коленом в кровать, рядом с бедром Каллена, прогнувшийся матрас подвинул её опасно близко к нему, они почти соприкасались кожа к коже. Бетани чувствовала исходящий от него жар и испытала одновременно восторг и благоговение, когда поняла, что никогда раньше не была так близко к другому человеку. Это было головокружительное ощущение.

— Каллен, тебе нечего от меня бояться… я никому об этом не расскажу. Твоя репутация не пострадает.

Он резко отстранился, почти что в отвращении. Исходившее от него тепло, к которому Бетани льнула, исчезло, и ей стало холодно. Клятый бант оставался раздражающе недвижим.

— Бетани, ты не можешь быть такой глупой. Это не имеет ничего общего с моей тревогой о собственной репутации, и касается того, что я не могу не возбудиться, когда красивая женщина прикасается ко мне в интимных местах.

Признание было таким прямолинейным и настолько абсолютно не тем, что она ожидала, что Бетани не сдержалась, и секунду просто удивлённо смотрела на Каллена. Потом, разумеется, она сосредоточилась на совершенно неправильной части его утверждения:

— Ты думаешь, я красивая?

Каллен застонал, уткнувшись подбородком себе в грудь.

— Создатель, Бетани, почему тебе надо так сильно всё усложнять…

— Всё в порядке, нет, извини! — она протянула руку, намереваясь успокоить его, а потом осознала, что без понятия, куда положить ладонь. Не было такого места, чтобы её жест не показался неподобающим, когда он был голый и прикованный к кровати, а стыд прикрывал один только пышный бант.

— Извини, я не хотела, эм, огорчать тебя? Это правильное извинение? Я не хочу, чтобы ты злился на меня.

Каллен фыркнул, в иных обстоятельствах это можно было бы посчитать смехом, но сейчас звук казался наполовину безумным:

— Прямо сейчас злость это последнее, о чём я думаю. Раздражение, да, и досада, но не злость.