В погоне за «Босфором»

Поглядев на отъезжающий экипаж военного министра, его бывший помощник плюнул ему вслед и взялся за перо. Времени оставалось мало, а тех, кому он хотел отомстить – много, но Печерский собирался поквитаться со всеми. Ничего, он все успеет, даже если ему придется крутиться, как белке в колесе.

Глава 21

Давненько князю Ордынцеву не приходилось так крутиться, как накануне собственной свадьбы. Понятно, что главным для него оставалось порученное дело, но здесь он смог удачно разделить обязанности: слежку за Печерским поручил Афоне, а сам пытался собрать по московским салонам сплетни о графе Булгари. Дмитрий разделял мнение Щеглова, что искомый шпион, по-видимому, Печерский, но оставалось крохотное сомнение, и его нужно было полностью исключить.

Пока что Паньков, взявший себе в помощники Данилу, справлялся лучше. У Афони все было ясно: Печерский сидел в усадьбе на Солянке и лишь по вечерам выбирался в притон на Хитровке.

У Дмитрия успехи оказались скромнее: о Булгари в Москве сплетничали, что тот повсюду сопровождает супругу генерал-губернатора Новороссии, но интерес вызывал не он сам, а та причина, по которой графиня Воронцова избегала общества мужа. Ничем другим Булгари в обществе не отметился. Одним словом, скромняга, преданный слуга и надежный друг графа Воронцова и его супруги. Оставалось утешаться тем, что все подозреваемые находились в Москве и были хоть как-то подконтрольны.

Свалившиеся на голову в самый разгар операции свадебные хлопоты оказались так некстати, что просто скулы сводило от раздражения.

«Хорошо бы не сойти с ума», – размышлял Дмитрий после утреннего посещения доме Чернышевых. Чего стоил только один бой с будущей тещей! Софья Алексеевна бросала на него полные отвращения взгляды и все время порывалась спасти свою дочку из когтей холодного и циничного монстра, каким она считала навязанного семье жениха. Князю стоило немалых усилий, чтобы не предложить ей взять свое сокровище обратно, а его оставить в покое.

«Это же надо, так обольщаться относительно своего ребенка! – вспомнил Дмитрий. – Или все матери слепы?»

Кузнецкий мост выручил Ордынцева еще раз: переплатив раз в пять, он получил подогнанный на его фигуру французский фрак, а вместе с обручальными кольцами купил и крупные, изумительной красоты жемчужные серьги. Его уязвленное самолюбие жаждало реванша, и он предвкушал, как завалит Надин дорогими подарками, но в душу свою не пустит.

«Денежный мешок – пожалуйста, но ничего сверх этого», – злорадствовал он.

Ордынцев только успел вернуться с покупками домой, как появился его помощник. Афоня явно выглядел озабоченным и с порога сообщил:

– Уезжает наш Печерский. Дворового послал на почтовую станцию – тройку на завтрашнее утро заказал, в столицу направляется. Данила пока на Солянке остался, но Печерский, видать, уже никуда оттуда не двинется, коли ему на рассвете выезжать.

– Господи, как же не ко времени вся эта кутерьма! – расстроился Ордынцев. – Этак можно и расследование загубить.

– Это вы про свадьбу? – посочувствовал Афоня.

– Про что же еще? – поморщился Дмитрий и постарался сосредоточиться на деле: – Какие будут предложения? Как поступим?

– Я вот что думаю, – оживился Паньков, – нашему шпиону после ссоры с Гедоевым не с кем донесения переправлять – значит, он будет искать нового связного. Где он станет искать? Среди тех, кто имеет лошадей или сможет поехать на почтовых в нужном Печерскому направлении – среди ямщиков и извозчиков!

– Логично, – кивнул Дмитрий. – Только где нам взять подходящего ямщика?

– Взять негде – значит, следует им стать. Я думаю, что нужно мне ямщиком прикинуться. Повезу Печерского до столицы, скажу, что я при своем экипаже господ вожу, а кони – почтовые. У вас, часом, свободного экипажа нет?

– Есть, – подтвердил Дмитрий, – в сарае стоит. Идея хорошая, может получиться.

Обрадованный Афоня принялся развивать свою мысль, планируя, как он будет выслуживаться перед Печерским в дороге и льстить тому, изображая преданность и преклонение.

– Главное, не переборщить, – посоветовал Дмитрий, – иначе можно вызвать подозрение. Но если мы принимаем такое решение, надо ехать на почтовую станцию и говорить со смотрителем. Придется нам заручиться его содействием.

Афоня согласился, и они отправились на станцию. Выходя из дома, Дмитрий глянул на часы и чертыхнулся: уже пора было ехать к невесте. Как он все успеет?

– Ничего, – заметил он Афоне, – эта нервотрепка – только до свадьбы, потом я снова буду свободен. Всего три дня, можно и перетерпеть, главное только – не взбеситься.

Надин откровенно бесилась! Французские модистки прямо на ней подгоняли по фигуре изумительной красоты кружевное платье, расшитое жемчугом. Но она не хотела ничего – ни этого платья, ни услужливой суеты модисток, ни восторгов матери и бабушки, в очередной раз со слезами на глазах сообщивших Надин, что она – самая красивая невеста в мире. Однако больше всего на свете она не хотела видеть жениха, подкинутого ей судьбою, принявшей обличье императрицы-матери.