В погоне за памятью. История борьбы с болезнью Альцгеймера

Впрочем, на этом исследования могли и закончиться: группа Вайс-Корея собиралась и дальше искать белки в крови, сканировать гиппокампы и засекать время, за которое мыши начинают ориентироваться в водном лабиринте. Ведь предстояло исследовать еще целый калейдоскоп белков крови. Однако все изменила случайная встреча с внуком одного китайского бизнесмена, и ученым пришлось радикально пересмотреть свои дальнейшие шаги.

Господину Ли Вэю было всего десять лет, когда ему пришлось бросить школу и поступить на работу к торговцу шелком. Он был старшим сыном в нищей семье из провинции Чжэцзян в материковом Китае, его младшие братья и сестры голодали, так что выбора у мальчика не было. Подростком он перебрался в Шанхай, упорным трудом добился покровительства богатых инвесторов и магнатов и прилежно учился, мечтая вернуться домой и избавить родных от нужды. К 20 годам он помог отцу возродить заглохшую красильную мастерскую, а к 26 переехал в Гонконг и открыл собственную шелкопрядильную фабрику. Это было в 1949 году. Сегодня его компания стоит почти пять миллиардов долларов.

С годами Ли Вэй начал заниматься и недвижимостью, грузоперевозками и финансами, щедро жертвовал в буддистские и светские благотворительные организации, женился, вырастил двух дочерей. По словам его внука Алекса, которому едва перевалило за 30, Ли Вэй был человеком целеустремленным и энергичным, всю жизнь спал по четыре часа в сутки, не признавал ни хобби, ни выходных, а накопление капиталов было для него не способом заработать на жизнь, а азартной игрой.

– Дед не мыслил жизни без работы, – рассказывает Алекс, сидящий напротив меня в конференц-зале на верхнем этаже гонконгского небоскреба, принадлежащего компании Ли Вэя. Внизу тянулась набережная, а за ней раскинулась бухта Виктория, окаймленная буйно разросшимися кварталами вокруг города-крепости Коулуна, где полно и высотных домов, и дорогих бутиков, и чайных, и храмов. – Он был для нас примером, столпом, главой семьи. Поэтому нам больно было смотреть, как он угасает.

Родные заподозрили неладное, когда Ли Вэй начал неожиданно агрессивно вести себя во время семейных обедов. Теперь они думают, что это произошло где-то в конце девяностых – точную дату, конечно, установить не удастся, поскольку Ли Вэй относился к работе с такой страстью, что поначалу семья решила, что у него просто неприятности в компании. Однако к середине двухтысячных перемены стали очевидны. У Ли Вэя появились провалы и в долговременной, и в кратковременной памяти, он стал забывать, где был вчера вечером и как зовут деловых партнеров, с которыми он работал долгие годы. Единственным развлечением, которое он себе позволял, были китайские шашки сянци, но теперь они стали для него полнейшей загадкой, и он, сам того не замечая, начал в качестве компенсации придумывать новые правила. Алекса приводила в ужас мысль, что они потеряют дедушку, которого он называл семейным Суперменом, и тогда родные Ли Вэя наняли штат сиделок и помощников и перепробовали все доступные методы лечения.

Это делалось в глубокой тайне. В Китае, как и во многих других дальневосточных странах, болезнь Альцгеймера до сих пор считается позором.

– По-китайски болезнь Альцгеймера называется «старческое слабоумие», – признался Алекс, пока его секретарша разливала нам по стакану теплой воды (китайская традиция). – Недавно ее переименовали, стали называть «регресс мозга», но любые упоминания о ней по-прежнему табу. У нас и дома престарелых встречаются нечасто, поскольку китайская культура требует, чтобы человек заботился о своих родителях до самой смерти. А отдавать их в дом престарелых считается безответственностью.

Семья годами скрывала состояние Ли Вэя от посторонних, поскольку боялась, что подумают люди, особенно деловые партнеры. Однако в 2009 году произошло событие, которое вынудило их раскрыть тайну. Ли Вэю уже исполнилось 86 лет, и болезнь Альцгеймера достигла терминальной стадии. Он почти все время спал, его кормили с ложечки, он практически не узнавал родных и постоянно попадал в больницу из-за других заболеваний. И вот однажды в больнице ему сделали плановое переливание крови. И произошло чудо.

– До переливания он почти не разговаривал, будто годовалый или двухлетний ребенок, – рассказывает Алекс. – А после процедуры посмотрел на мою маму и говорит: «Я хочу домой». Она сказала: «Хорошо, я вызову шофера». А он: «Отлично, пойдем вниз, подождем его». На это мама сказала: «Лучше подожди здесь, сейчас придут медсестры». А он ответил: «Нет, давай по-другому: ты подождешь здесь, а я пойду вниз, к машине». У них получился настоящий диалог! – Алекс сам не мог в это поверить. – Он разговаривал с мамой, обсуждал происходящее! Для нас это был настоящий скачок.

Но это было еще не все. Ли Вэй вспомнил знакомые лица, вспомнил старых сотрудников. И даже поговорил с ними о бизнесе, о нынешнем положении дел. У него были моменты «чистого просветления», как выразился Алекс, иногда по четыре дня кряду. Не очень много, но для родных это была целая вечность.